Попытка Киева присоединить Великий Булгар, стоявший на берегу Волги (недалеко от нынешней Казани), была безуспешной. Отмечая неудачный поход Владимира и Добрыни (985), летописец скупо заметил, что с тех, кто носит сапоги, дани не получить, а надобно искать лапотников. Итак, на этом направлении деятельность Владимира успеха не имела.
Зато ему удалась другая операция. Лишь в сочинении Иоанна Мниха есть упоминание о захвате Тьмутаракани, где еще находились остатки иудео-хазар. Но и в этом сочинении только одна фраза говорит о походе, во время которого русские войска совершенно свободно прошли из Киева через Северный Кавказ вдоль Терека до Каспийского моря (986). Тьмутаракань стала одним из русских городов и досталась в удел сыну Владимира Мстиславу.
Мстислав был посажен на княжеский стол Тьмутаракани шести лет от роду. Таким образом, здесь, как и в случае с Ярополком, Владимиром и Олегом, княжеское имя использовалось летописцами не как имя реального вершителя судеб, а лишь как вывеска, символ, обозначавший существование группировки политических сил.
Любопытно, что то же самое в отношении франкских королей отмечает французский историк Огюстен Тьерри в своих очерках о раннем Средневековье. Когда западная часть распадавшейся империи Карла Великого (то есть нынешняя Франция) вышла сражаться за Карла Лысого, французы понятия не имели о том, кто это такой. Но они сражались, и очень храбро, за те принципы, которые формулировались под общим лозунгом служения Карлу Лысому. Точно так же немцы, сражавшиеся за собственные интересы, считали, что бьются за Людовика Немецкого.
Но вернемся к Владимиру, а именно к его корсунской операции, имевшей серьезные последствия.
В конце Х в. Болгария, наполовину захваченная Византией, испытывала могучий интеллектуальный подъем. Причем, не меняя официально православного вероисповедания, принятого в 865 г., болгары сильно отошли от Византии по мировоззрению. Нашелся поп Богумил, который изложил Священную историю следующим образом: одновременно с Богом существовал падший ангел Сатанаил. Он пребывал у Мирового океана и горько плакал. Творец пожалел его и создал по желанию Сатанаила сушу. А Сатанаил сделал людей, но не смог их одухотворить. Он снова обратился к Богу и, обещая полное послушание, попросил оживить его творения. Тогда Бог вдохнул в людей душу. Но Сатанаил обманул Бога, ибо создал Каина, устроил первое убийство и начал всячески пакостить Всевышнему. Причем свирепствовал он, используя людей, одухотворенных Богом, но сбитых с пути им, Сатанаилом. Бог послал против Сатанаила ангелов, которые скрутили того и отняли у его имени суффикс «ил», в котором была заключена мистическая сила. Лишенного силы, уже Сатану, а не Сатанаила, ангелы загнали под землю.
Все духовное Богумил считал божественным и добрым, а все материальное — сатанинским и злым. Служить Богу нужно было, отрицая все злое, то есть материальное. А означало это на деле — отрицать города, храмы, живопись (иконы), отрицать весь христианский обряд. Ведь в христианстве считается, что мир создан Богом и потому — благ.
Богумилы были не уникальны в своем мироощущении, назвать которое религиозным неверно. Таких учений в IX–XII вв. появилось много; они были крайне разнообразны и распространены от Тибета на востоке до Аквитании на западе. При всем их разнообразии объединяло эти учения то, что они считали злом материальный мир и потому относились к нему враждебно. Раз нет реальной жизни, то нет лжи и правды, и не надо никого жалеть — ведь страдания призрачны. Люди, войдя в мир фантастических представлений и заклинаний, были искренне убеждены, что становились хозяевами этого призрачного мира. Мы назовем эти враждебные материальному миру системы мировоззрения негативными. К негативному мировоззрению толкали людей и ужасные условия действительности, и просто обывательская затхлость жизни, тягостная для энергичного (пассионарного) человека. Но, независимо от истоков учения и от способов осуждения реального мира, негативные системы мировоззрения логически оправдывали убийства и злодеяния.