Стиль его работы не изменился. Когда идёт составление плана политработы, он набрасывает сам намётки, какие вопросы нужно поднять. Потом мы говорим, что в таком-то полку есть такие-то слабые места. И когда он посылает человека, он даёт ему целую программу, вокруг которой он должен провести определённую работу. Затем он сам поинтересуется, спросит, что сделано в этом отношении, как проведена эта работа. Он имеет уже определённый актив, который так необходим для каждого политработника, для каждого командира и руководителя. Поэтому он – в курсе всех дел. И это – вполне правильный стиль в работе, так как он никогда не бывает захвачен врасплох, при любых обстоятельствах он находит выход. Мне кажется, что у Ухова и Янькова есть что-то общее, так как не было случая, чтобы у них была какая-нибудь недоговорённость. Главная работа проходила, конечно, в период формирования дивизии. После уже стало работать легче, так как работа пошла своим чередом. Мы принимали полки, знакомились с людьми, мы знали, у кого какие недостатки, кое-кого пришлось снять. В 169[-м] полку мы сняли комиссара[102], секретаря партийного бюро тоже сняли. Вскрывались отдельные факты в отношении плохой боевой работы, мы приняли соответствующие меры, кое-кому крепко всыпали, провели ряд воспитательных мероприятий, и полк начал прекрасно работать, стал гвардейским полком.
Вся партийно-массовая работа строится на партийно-воспитательной работе, на агитационно-массовой работе. Конечно, сейчас мы не ставим своей целью изучение людьми какого-либо отдельного вопроса. А нашей основной задачей является внедрение в сознание человека, что он – русский, что немец является его заклятым врагом, которого он ненавидит всей своей душой. Мы, например, сейчас не ставим своей целью изучение истории партии и т. п. вопросов, так как этого сейчас и не требуется. И когда мы принимаем в партию техника или лётчика, мы не задаём им вопроса: а знаешь ли ты Устав партии и читал ли историю партии. А мы ставим им вопрос: а как вы работаете, сколько у тебя было срывов в твоей работе, как ты дерёшься?
Наша агитационная работа сейчас заключается в доведении до сознания людей всех решений партии и правительства, то, что относится к массовости. Но широкой пропагандистской работы мы не можем поднять, и пропаганды в глубоком смысле этого слова мы не ведём. Если мы делаем доклады, проводим беседы, то всё это идёт не по линии пропаганды, а по линии широкой агитации. Нашей задачей является распропагандировать приказ [№] 227, но опять-таки распропагандировать не в узком смысле, а показать на конкретных примерах. Или, например, зимой вышел приказ [№] 345 о введении знаков различия и погон[103]. Здесь появились всякого рода толки, и нашей задачей здесь явилась не пропаганда, а объяснение, с какой целью это сделано и что это значит. И для этого у нас имеется база. Так, например, и ликвидация института комиссаров, создание условий единоначалия – здесь мы накопили целый ряд материалов на данном периоде. И работа строилась на конкретном материале. Так что похвалиться большими теоретическими познаниями мы не можем, а мы можем похвалиться прекрасными боевыми делами.
В отношении роста партийной организации можно отметить такой интересный факт, что если нет боевой работы, то нет и роста партийной организации. Как начинается боевая работа, так начинается и рост партийной организации.
Техническую работу в отношении приёма в партию мы зачастую проводим где-нибудь под плоскостью самолёта, на ходу, там, где удаётся. После формирования дивизии в первое время не было настоящей работы, не было большого приёма в партию. В июле [19]42 [г.] рост был небольшой, а в августе, когда началась самая боевая работа, мы наблюдаем и самый большой рост нашей партийной организации. Когда человек работает, ежечасно рискует своей жизнью, он становится как бы ближе к партии. А когда он свободен, он думает о том, чтобы погулять, да и нет, может быть, и данных для подачи заявлений о приёме в партию. Когда же начинается боевая работа, у человека появляется какое-то особое настроение, он как бы формируется. И в августе очень наглядно мы имели рост нашей партийной организации. За этот год мы приняли в партию 169 человек, из них 29 чел[овек] лётчиков, т. е. состав одного полка. В мае и июне этого года[104] мы почти не росли. В июле мы имеем уже пять оформленных, принятых товарищей, и ещё нужно принять пять человек в 32[-м] полку и 7 человек в 63[-м] полку. Причём здесь мы имеем таких людей, как Гаранин, Келейкин[105], Суханов, Маканов[106] и другие.
103
Этот приказ имел другой номер. Приказ НКО СССР № 25 от 15 января 1943 г. «О введении новых знаков различия и об изменении в форме одежды Красной армии». А приказ НКО № 345 вышел 7 ноября 1942 г. и был посвящён совсем другому.