Я иду под облачностью, а он мне навстречу идёт. Я иду, качаю, дескать, пристраивайся! А когда ближе подхожу, вижу – «фоккевульф»! Ну, думаю, один, я ему кину. Я начал виражить. Крутились, крутились, но мне казалось странным, что он – один, так как обычно они ходят парой. И действительно, я вижу, что ко мне в хвост заходит ещё пара. Я вывёртываюсь дыбом, и в тот момент, когда я выскакиваю, сверху сваливается ещё одна четвёрка. А та пара, которая заходила ко мне в хвост, тоже вышла выше облачности и – в хвост ко мне. Бой принимать мне было тяжело, тем более что бензину у меня было мало. Я сваливаюсь под облачность. Там меня подхватывает нижняя пара. Я – кверху, там – верхняя пара. А дымка была очень тонкая, зайти в неё я не мог, так как я их не видел бы или видел бы плохо. И я начал пробивать то вверх, то вниз, отстреливался, пока было возможно. Но один раз по мне они попали удачно, сделали две пробоины в плоскости. Затем вижу, Мценск, западнее Мценска – их территория. Они не отстают, тем более что территория их. Деваться мне некуда, так как и облачности уже здесь нет. Я отходил, отходил, потом чувствую, что уже и бензина совсем мало, и боеприпасы кончились. Но здесь начала появляться облачность кучевая. Я вскочил туда, и они меня потеряли.
Когда они меня бросили, я стал устанавливать ориентир. Сначала никак не могу, знаю, что нахожусь западнее Мценска, и не знаю, что это: их территория или наша. Взял я курс градусов 60, так как здесь есть шоссейная дорога Ефремов – Плавск, и пошёл. Вышел на Плавск. Но Плавска я не узнал, несмотря на то что был в нём несколько раз, и решил, что я на их территории, а карту я развернуть и сличить не мог. Я решил идти по этому шоссе, так как знал, что это шоссе идёт на нашу территорию. Немного прошёл, проходит другое шоссе уже с Ефремова и проходит севернее Плавска. И я как раз попал на эту «вилку» дорог. Оно идёт на Тулу. Я думаю, искать свой аэродром – сложно, а тульский аэродром я хорошо знал, тем более что туда шла прямая дорога. Думаю, полечу туда. Я затяжелил винт, увеличил шаг, чтобы иметь самый экономичный расход горючего, пришёл туда и сел. Потом подзарядился, и, хотя меня не выпускали, я всё-таки оттуда удрал. Там сидели бомбардировщики ДБ[-3]Ф. Командир полка говорит, что если до 8.40 всё сделать успеешь – улетишь. А я только начал заправляться в 8.40. Когда я зарядился, оперативный дежурный сказал, что улетать мне запретили. Я говорю, ладно, я только мотор попробую, запустил и полетел, так как знал, что здесь будут беспокоиться.
Это был очень скромный человек, очень хороший лётчик и хитрый лётчик. Он такой тихий и молчаливый, но хитрый до невозможности. Причём хитрый не для своей выгоды, но и в шутках, и в боевых делах. Анискин был очень грамотный лётчик. Окончили мы школу с ним вместе, правда, были мы в разных эскадрильях, а потом уже встретились в полку.
На Харьковском фронте он попал в окружение: материальной части там не было, и они стали выходить пешком, часть лётчиков и техников. На одном аэродроме было два У-2, которые собирались вылететь ночью. И они с другом своим решили улететь. Тот устроился как-то третьим или четвёртым, а на второй машине было два человека в экипаже, и его не брали. Тогда он решил, что всё равно полетит. Он сел на шасси, поджал под себя ноги, ночь была тёмная, и они полетели. Конечно, сопротивление было большое, но они не знали, что он прицепился. Летели они часа три, и уже перед рассветом при перелёте линии фронта лётчик вошёл в облака. Сашка рассказывает, что, по-видимому, этот лётчик не особенно-то умел в облаках летать, так как машина стала беспорядочно падать. Затем вывалились из облаков, сели за Павлоградом и сели нормально. Он подобрал ноги, и всё обошлось благополучно. Вылезает он из-под плоскости, они на него глаза вытаращили – откуда?! Он говорит, так и так. А пилот говорит: «Вот почему мне всё время приходилось держать ручку на себя, но я никак не мог догадаться, почему такое большое сопротивление»[365].
365
Как указывает М.П. Маркова, это произошло 9 сентября 1941 г.