И я понял, это все! Все, мать вашу! Предел! Поезд пошел под откос, без единого шанса на спасение! Хочет она или нет, мне плевать, я возьму своё. Она должна принадлежать мне, здесь и сейчас. А потом … потом она подвинулась ещё ближе, прижалась, наклонила мою голову и лизнула губы, черт ее подери! Лизнула!!! Я ошалел, на долю секунду выпал из реальности, одномоментно разобрался по запчастям и собрался обратно. А она успела отпрянуть, глаза как два колодца, расширились, и вот оно: осознание и испуг. А мне большего не надо, я почуял добычу, меня не остановить.
Решила убежать? Нет! Моя! Догнал и впился в ее сочные губы! Эти губы, даже лучше, чем я запомнил с того злопамятного вечера. Вечера, который я вспоминал каждый, твою же ж, каждый день! Голод, дикий голод по женскому телу…нет, не так… по ЕЁ телу! Лихорадило, как в бреду. Сжал сильно, чтобы не сопротивлялась. В какой-то момент понял, что сама отвечает и не просто отвечает, а берет своё, то, что ей будто причитается по-праву, и стонет надсадно, и дышит рвано, и руки ее хаотичные. Крышу снесло окончательно! В тот же миг осознал, если не уведу ее отсюда, возьму прямо здесь сейчас в этом коридоре, и по хрен на все. Еле сдержался. Не знаю какими силами мне это удалось. Но зубы сжал так, что чуть челюсти не свело. Твою же ж, если остановлюсь сейчас, вдруг она передумает, извернется и убежит, а я не смогу ее сейчас оставить в покое — это я понимал четко. Посмотрел в ее сумасшедшие глаза и понял: не уйдет, не сейчас, кивнул, и потянул ее наверх. До моей комнаты не дойдем — факт. Наверх, в комнату отдыха, — сразу решил я.
Взял её и дыхание перехватило, понимал, что надолго меня не хватит, слишком много дней я о ней думал, слишком много дней запрещал себе. Это был один темп, одна волна на двоих. Я чувствовал ее, как никого до этого, а когда она закричала, закатив глаза, я испытал самый сильный, самый мощный оргазм в моей жизни. Как только все закончилось и я немного пришел в себя, разозлился… разозлился на самого себя, на то, что сам себя не понял и позволил. Только что она была с другим, но меня это не остановило. Почему? Разозлился на то, что, это одни из самых сильных эмоций, которые я когда-либо испытывал, но прежде всего на то, что все ещё хочу и мне её все еще мало, ЕЁ, которая только что чуть не легла под другого. Не уж-то она со всеми такая? Не дал времени себе обдумать и зло бросил:
— Мы на сегодня не закончили. Сюда могут прийти. Через пол часа приходи в мою комнату. Второй этаж главного здания, первая дверь слева от лестницы. И, надеюсь, тебе хватит терпения по пути не цепануть третьего на сегодняшний вечер?
Но какого хрена? Почему она молчит? Надела халат, молча вышла. Не поздно ли строить из себя святую? Как будто принудил, как будто взял против воли. Червячок сомнения закрался, но потом вспомнил ее поцелуи неистовые, как отвечала, как рубашку срывала. Нет, девочка, не обманешь. И почувствовал опять возбуждение, будто и не было сейчас ничего. Догнал, сквозь зубы бросил:
— Через пол часа. Жду.
Есть время принять душ и хоть как-то чувства в порядок привести.
— 22-
Зашёл в дом. Толпа изрядно поредела, особо стойкие дожимали спиртное.
Открыл свою комнату и остолбенел: на кровати вальяжно устроилась Вероника.
— А я заждалась тебя. Ты сказал, что скоро будешь, а тебя нет и нет. И я осмелилась прийти сюда, прости, что без разрешения. Но я решила, что ты не будешь против, если я проявлю инициативу, — произнесла она, томно поглядывая из под ресниц.
Хорошо, хоть не разделась, — мелькнуло у меня в голове.
— Вероник, я очень устал. Будь душкой — иди к себе. Благодарен за оказанную честь, но не сегодня, — как можно более тактично постарался спровадить ее.
Она в удивлении приоткрыла рот, потом подозрительно прищурилась, осматривая мою одежду, от нее не укрылось, что на моей рубашке не хватает пуговиц. Недовольно поджала губы, видно прикидывая, кто же из соперниц ее обогнал на повороте, но сдаваться, судя по всему, она не собиралась.
— Давай я тебе массаж сделаю, раз устал. Я проходила курсы, и скажу тебе, если…
Моему терпению пришел конец, и так на взводе, она ещё тут.
— Я что, тебе что-то должен? Нет, — ответил за неё. — Я тебе что-то обещал? Нет! Ты мне кто? Жена, девушка, невеста? Никто! Так что, извини, но если ты сейчас не уйдешь, я тебя выставлю.
Наконец-то она своим тугим умишкой сообразила, что лучше не лезть на рожон, и, бросив, с обиженным лицом, «спокойной ночи», вышла.
Наконец-то можно добраться до душа.
Придет — не придет? Смотрел на часы. Прошло пятьдесят минут. Вот же ж твою налево, не надо было ее отпускать, как чувствовал. И что теперь? Выяснять в какой она комнате, и как в фильме Гайдая «Кавказская пленница» силой её тащить? Смешно.