— Давно директорствуете? — поинтересовался я, хотя хорошо понимал, что большого руководящего стажа у Вахрушева не могло быть: от роду ему не более тридцати.
— Четыре года… Ранее работал в соседнем хозяйстве инженером-энергетиком…
— Приехали по распределению?
Он загадочно поморщил лоб.
— Нет. Учился в Ленинградском сельскохозяйственном на средства родного совхоза… А когда окончил институт, оказалось, что в «Беляевском» специалисты моего профиля не нужны. Поэтому пришлось почти пятилетку поработать в «Никольском». Это рядом. Там понимали, что без надежной энерговооруженности нельзя добиться серьезных успехов ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве. Хотелось, конечно, в свою деревню, там у меня все корни: отец, мать, братья, сестры… Но с давних пор как-то не складывались у меня отношения с совхозным руководством…
— А потом сложились?
— Нет. Просто неожиданно вызвали в райком… — Он вдруг оживился. — Между прочим, это было в день моего двадцативосьмилетия — 25 июня семьдесят пятого года… Захожу к секретарю, а он как раз листает мое личное дело. «Пригласил, — говорит, — тебя, товарищ Вахрушев, поздравить с днем рождения. Где собираешься отмечать семейное торжество: в «Никольском» или в «Беляевском»?» — «Конечно, в родительском доме» — отвечаю. — «Вообще-то, часто бываешь у своих? Тамошними делами интересуешься?» — «Раз в неделю обязательно наведываюсь. И с делами беляевцев знаком…» — «Ну и как у них идут дела?» — «Откровенно?» — «В этом доме, Василий Николаевич, не откровенных разговоров быть не может…», — секретарь вроде даже обиделся. Я понял, что сморозил глупость. И гут же выложил все, что думал о жизни родного совхоза. В двух словах можно сказать: запущенное хозяйство. Но за этими двумя словами стояли сотни человеческих судеб. И обиднее всего то, что люди, любящие землю, на которой родились и выросли, стали заколачивать свои домишки, убегать в город. Думаете, исконного крестьянина легко оторвать от родного порога? Нет! Так могут думать только люди, не знающие особенностей крестьянской души. Но если, скажем, рыбак изо дня в день вытаскивает порожние сети, то он в конце-концов оставит свою любимую заводь и уйдет искать другую…
Обо всем этом мы беседовали с секретарем райкома часа два. Кое о чем поспорили. Принципиально, по-партийному. Потом он говорит: «Как ты, наверно, догадываешься, Василий Николаевич, я пригласил тебя не только для того, чтобы поздравить с днем рождения. Есть мнение райкома назначить молодого специалиста и молодого коммуниста Вахрушева директором совхоза «Беляевский». Ты правильно понимаешь задачи времени, хорошо знаешь условия и людей родного совхоза, который тебя растил, учил в вузе. Теперь берись за его возрождение…»
Честно говоря, предполагал, что предложат механизировать фермы, наконец, назначат главным инженером… Но директором! Секретарь сидел молча в ожидании моего согласия. И я согласился… Вот и все. Дальше пошла обыкновенная трудовая жизнь.
Но жизнь молодого директора пошла не так обыкновенно и просто. И люди из других районов и даже из других областей поехали в совхоз «Беляевский» не сразу. Для этого надо было прежде всего создать хорошие условия труда и быта. Начал со строительства жилья и механизированных животноводческих помещений. Посоветовался с бывалыми хозяйственниками и убедился: мода многоэтажного строительства в деревне не везде и не всегда оправдана. Особенно на Севере. Что же касается степени благоустройства, то она может быть высокой и при одноэтажной застройке. «Сельский житель не должен высоко подниматься над землей, — мудро вещал отец. — Крестьянину нужен рядом с домом хороший двор, просторный сарай, земельный участок. Это придумано пращурами, у которых нам и сегодня не грех кое-чему поучиться…» Кроме всего прочего индустриализация строительства при существующем бездорожье слишком дорогостоящая. Надо создать собственный строительный участок и возводить двухквартирные дома из традиционных материалов, которые под рукой. Пять домиков ежегодно — и в течение пятилетки проблема хорошего жилья будет решена. Другое дело животноводческие помещения. Они должны быть высокомеханизированными и автоматизированными, но не слишком громоздкими. В северных условиях целесообразно иметь коровник не более чем на двести голов. Это доказано жизнью…
Однако совхозу не обойтись без надежной помощи промышленного шефа. Но где его найти в сельскохозяйственном районе? А найти непременно надо…
И тогда Василий Николаевич подумал о своем могучем соседе — Котласском ЦБК. Беляево стоит на горе, откуда хорошо просматривается окрестность. Выйдешь вечером за околицу села — увидишь бесчисленные огни комбината, угадаешь контуры многоэтажных корпусов, как многопалубных кораблей на рейде. По прямой до них — не более двадцати километров. Но ведь для налаживания шефских отношений имеется существенная преграда: чужой район. Котлашане могут вполне рассчитывать на помощь бумажников, а вот сольскохозяйственники соседнего, Вилегодского района… Впрочем, административное деление в пределах одной области — чистейшая условность. Все мы живем и действуем по одному принципу — советскому. Поэтому важна не территориальная принадлежность, а географическое положение, государственный подход к делу… Разве худо будет, если коряжемские химики помогут «Беляевскому» поднять и укрепить хозяйство, а совхозные труженики подадут к их столу мясо, молоко, птицу… Ведь пока еще прилавки тамошних магазинов не ломятся от изобилия этих продуктов. А можно и нужно сделать так, чтобы ломились. В конце-концов рабочий класс комбината почти на тридцать процентов состоит из бывших жителей Вилегодчины. В свое время деревня помогла комбинату, теперь вчерашние сельчане, ставшие промышленными рабочими, должны помочь землякам…
С такими мыслями Вахрушев отправился к генеральному директору комбината.
Позже, когда в одном из разговоров с Дыбцыным мы коснемся развития подсобного хозяйства на комбинате и помощи бумажников подшефным совхозам, Александр Александрович скажет:
— Молодого директора совхоза «Беляевский» мы встретили с пониманием. Хотя можно было легко отмахнуться формальным предлогом: у комбината уже есть два подшефных совхоза Котласского района. Зачем нам еще третий, «чужой»? Мне лично Вахрушев понравился сразу. Подкупал его деловой, я бы сказал, максималистский настрой, основанный на инженерном подходе к решению проблем совхозного производства. Доводы Василия Николаевича о необходимости шефства были настолько убедительны, что, посоветовавшись в парткоме, мы приняли такое решение и оформили его юридически… Все это время я внимательно наблюдаю за деятельностью Вахрушева и радуюсь: помощь комбината совхозу находит достойное воплощение. И то сказать: в течение первого года работы он возвел капитальный коровник на двести голов. Задолго до окончания общестроительных работ, выполненных хозяйственным способом, привез на комбинат комплект чертежей вентиляции, механизации, теплоэлсктроснабжения. Это позволило нам не в пожарном, а в плановом порядке выполнить заказ, а затем смонтировать оборудование в «Беляевском». Только не думайте, что мы такие добренькие и все делаем, как говорят, «за спасибо». Нет. Совхоз перечисляет нам деньги по смете. Все законно. Финансов у аграрников теперь вполне достаточно. Вот только еще не всеми хозяйствами руководят такие упорные люди. Честное слово, Вахрушеву хочется помогать: и за деньги, и бесплатно. Видны результаты — вот что важно. Сегодня большинство совхозных работников живут в газифицированных двухквартирных домах с водопроводом и телефоном. Директор упорно продолжает строительство механизированных животноводческих помещений. Инженерная мысль Вахрушева решительно вносит изменения в типовые проекты, максимально приспосабливая их к местным условиям. Мне думается, именно такие руководители, сочетающие хозяйственную сметку, инженерные знания и любовь к земле, нужны сегодня сельскому хозяйству и Нечерноземью в первую очередь.
Начальник отдела кадров комбината Владимир Семенович Шах, который чаще других руководителей бывает в «Беляевском», скажет более конкретно:
— Ни для кого не секрет: когда начинается сельскохозяйственная страда, то ли весенняя, то ли осенняя, мы получаем разнарядку: сколько людей, в какой совхоз. на какой срок направить. Бывают недели и месяцы, когда приходится отрывать от производства до трехсот человек. А ведь мы работаем по щекинскому методу, каждый специалист на учете. Приходится вопреки всем законам и правилам переносить выходные дни, оплачивать сверхурочные и тому подобное. И как же бывает обидно, когда во время проверок оказывается, что совхозу сто человек не нужны, что они загружены там вполсилы или, хуже того, вообще не загружены и мучаются от безделья. Что же касается Вахрушева, то он всегда позвонит и скажет: «Мне на сенокос занарядили семьдесят человек. Это цифры «от фонаря». Более сорока пяти не посылайте. Не смогу обеспечить фронт работ». Как-то наши сантехники поехали в совхоз монтировать вентиляцию в новом коровнике. На следующее утро звонит мне Василий Николаевич: «Для чего вы прислали восемь человек, когда пяти вполне достаточно? Троих отсылаю обратно…» С таким директором совхоза приятно иметь дело.