Духовной – в точном смысле этого слова – продукции рабочего класса не существует вообще; его интеллектуальная продукция ничтожна. Рабочий класс – не венец человечества, а его трагедия, его momento mori, грозное напоминание о том, что миллионы людей, потенциально ничем не отличавшихся от остального полноценного общества, осуждены этим обществом на духовное скопничество, на культурное вырождение, смягчаемое лишь тем, что эти несчастные в подавляющем большинстве сами не понимают ужаса своего положения. Утратившие связь с матерью землёю и не вознаграждённые за это приобщением к мировой культуре, психически искалеченные вечной вознёй с машинами, эстетически колеблющиеся от красот индустриального пейзажа до частушки в пошлой олеографии, эти люди становятся жертвами одуряющей скуки, как только оказываются наедине с самими собой. Они как огня боятся тишины, ибо тишина ставит их лицом к лицу с их душевной опустошенностью. Природа для них мертва, философия – смертельно скучна, искусство и литература доступны им лишь в самых сниженных своих проявлениях, религия возбуждает в них лишь высокомерную насмешку невежд и только наука вызывает чувство инстинктивного уважения, как нечто бесспорно высшее, чем они. Их отдых – карты, водка, домино, спорт, примитивный флирт да кинематограф. И пусть не лгут, будто я клевещу на этих людей: им слишком долго кадили фимиамом, их растлевали потоками демагогической лести и лжи; приходит время, когда перед ними поставят их собственные ничем не разукрашенные портреты».
Прочитав изложенное выше кто-то вознегодует, но по размышлении можно понять правдивость этих слов, отдавая должное мужеству человека сказавшего это там и тогда. Только сейчас в начале 3-го тысячелетия эти слова можно смело отнести ко всем слоям населения, ибо, так называемая, интеллигенция – которая всегда была классом одухотворяющим общество и несущим идеи обновляющие и возвышающие жизнь – растворилась в обществе, которым как залеченным олигофреном, прекратившим своё развитие, манипулируют через СМИ известные и неизвестные силы. И сейчас нужно говорить не о классах и прослойках, а о мыслящих единицах и толпе у которой есть своя классовая система: богатые и бедные; причём и те и другие живут в страхе – первые боятся потерять «нажитое» и голова их болит как выгодно вложить деньги; а вторые или сгорают от зависти к богатым, работая без продыха на пяти работах, чтобы обрести какую то видимость благополучия, или, клянут всё и, пропивая последние деньги, ввергают себя в ещё больший хаос. Однако деление на богатых и бедных настолько условно что тот, кто в деревне богат, в городе беден; и кто богат в малом городе в столице – плебей. Но и те и другие в своих проблемах и нервных напряжениях одинаково несчастны, и, чаще нищий согретый утренним солнцем более счастлив чем покупающий заводы и пароходы. Так и хочется сказать: Ищите ближе! Ведь не беден тот, кто доволен своей долей; и истинный богач, кто созидает свой внутренний мир – своё Мировоззрение!
А труд духовный, интеллектуальный или физический всегда считался возвышающим и облагораживающим человека, в той мере насколько этот труд сознателен и свободен. Причём духовный, или огненно – творческий труд (единственно по настоящему свободный) почти всегда не ощущаем людьми, хотя наполняет и оживляет все прочие виды труда, которые ныне, более чем когда-либо, стали близки к труду рабскому. А начальники, или по современному менеджеры, чья задача организовывать, направлять и гармонизировать труд в трудовых коллективах, превратились в надзирателей создающих нервную обстановку с помощью единственного и тупого аргумента управления: не нравится – увольняйся. Причём и их, в свою очередь, «плющат» вышестоящие, и чем выше по служебной лестнице, тем злее и сдавленней атмосфера труда, ибо деньги в среде управленцев другие, и алчность непомерная заставляет вгрызаться друг другу в глотки.
Каждый трудящийся скажет что изматывает не столько сам труд, сколько нервная обстановка вкруг труда, ибо такая обстановка пожирает психическую энергию человека, опустошая его. Труд сделанный в гармонии приносить радость, и усталость от такого труда исчезает быстро; труд в раздражении утомляет, день ото дня подавляя человека и лишая его энергии. Соответственно и плоды такого труда будут разительно отличаться, неся на себе подавленность и несовершенство, будут недолговечны.