Она кувыркается в воздухе, делается ещё меньше… и я вдруг с изумлением вижу, что это не просто девушка: это девочка-пчела! Жужжа, она взмывает к потолку, и по её знаку солнышко, приглушив яркость, перерождается в луну, а вокруг Лусии, Боровичка и Малявки начинают кружиться призрачные осенние листья: кленовые, липовые, ольховые… неспешно оседая, они укрывают спящих цветной шуршащей периной.
Кот восхищённо цокает языком:
— Ишь, как р-работает! Любо-дор-рого посмотр-реть! Сейчас ещё и сестрица Ксюша появится, добавит… Ты посиди покау, Ваня, я тут кое-что нашим пошепчу — и скор-ро закончу. Тогда и поговор-рим.
***8.2
Дюша и Ксюша, девочки-пчёлки, оказались здешними доможилочками, осиротевшими — вернее сказать, потерявшими хозяина дома, а не родителей — года три тому назад. Папа их был того же роду-племени, что и наш Дорогуша, отсюда и явное между ними сходство; а вот матушка оказалась из иномирных разумных пчёл, которых однажды пригласил сюда погостить старый О’Харра, маг-портальщик, из тех немногих, что удалялись в волшебную долину «на покой». Побывал у него в гостях целый рой, и совсем было собрался остаться на жительство, но встретил здешних пчёл и не захотел их выживать. Дескать, поищем лучше другие миры, не занятые. Но в гости к магу заглядывали. А чаще всех — красавица Надюша, которой больно уж приглянулся местный домовой Патрик. Пчёлки-то иномирные были двуликие, могли и человеческое обличье принимать, только вот так и не научились лишнюю пару рук на это время прятать. Но Патрика это не смущало. Напротив, он даже гордился этаким богатством, сравнивая невесту с многорукими богинями дальних южных стран, и говоря, что такой хлопотунье и четырёх ручек мало, ей бы шесть или восемь — и все были бы заняты! Вот какая умелица!
А как ушёл старый Хозяин в мир иной — Патрик затосковал. И настолько, что жена и дочки перепугались: не пришлось бы и его относить в особую пещеру, избранную под последнее убежище магов. Но… благословенно трудолюбье и любознательность Надюши! Прекрасно помня, что и в какой тетради записывал по вечерам О’Харра, она разыскала среди дневников описание и координаты портала в свой мир. Конечно, пришлось обратиться за помощью к соседям, ведь собственной магии у доможилов не хватило бы. А в соседях у них были ведунья и стихийник, маги, хоть и иной специализации, но мудрые, опытные, за долгие века жизни многому научившиеся. Разобрались. Помогли.
Погостив немного в матушкином мире и убедившись, что батюшкина тоска под воздействием новых впечатлений и целебных медов, отступает, Дюша и Ксюша вернулись в пустой дом. Их-то родина была там; в этих стенах они родились, к ним привязались… Заручившись матушкиным словом, что скучать отцу она не даст, что, возможно, отправится вместе с ним в путешествие, показать этот новый для него мир, они принялись обихаживать родное шале, как сам О’Харра называл своё жильё. И надеяться на перемены.
Но надежда — хорошо, а ещё лучше и самим как-то эти перемены подтолкнуть или хотя бы приманить. Из всех немногочисленных обитателей долины лишь Тим-Тим, фамильяр Светлого мага, заглядывал за границы, очерченные горами. И хоть путешествовал он по-сновидчески, но кому, как не доможилам, знать, что через вещие сны можно перенести что угодно и кого угодно! Вот и попросили уважаемого кота-Баюна о помощи. И тот не подвёл.
— Погоди, — останавливаю Тим-Тима. — Прости, хотела бы уточнить. А что, доможилы тоже сно-ходцы?
— Неут, но им дано ходить по измер-рениям, — снисходительно поясняет он. — Потому-то, чаще всего, люди их не видят. Они р-рядом, но прячутся за своей особой Гр-ранью, и могут ступать за несколькоу таких. Толькоу к Мор-ране не могут, да им и не надо. А вот мантикор-ры — могут… Все, кому дано ходить по измер-рениям, умеют сквозь них видеть. Поэтому Дюша и Ксюша нас сейчас видели. И Бор-ровичок видел. И Малявкау.
— Что, у нас под боком жил всё это время вещий кот, а мы и не знали?
— Он не вещий. Просто всеу коты видящие. Не спраушивай, почему, не знаю, так мы устр-роены. Слушай дальше.
Мы сидим на качелях в ночном саду, слушая сверчков и любуясь звёздами, крупными, глазастыми. Качели широкие, рассчитанные явно на компанию, старые, отполированные, и уютно поскрипывают невидимыми в темноте петлями. Сквозь ветви яблонь просвечивают окна шале, за которыми отчётливо видна луна, примостившаяся под потолком. И такая же, только побольше, подмигивает нам с неба.
Я несильно отталкиваюсь ногой от земли, придавая качелям разгон, и внимаю.
…Они бы и к Светлому обратились, кто-кто, а Егорушка не отказал бы. Но здесь он появлялся редко. Очень редко. В сущности, Тим-Тима он оставил вместо себя. И уж в сновидениях они с Хозяином встречались гораздо чаще. От него-то фамильяр и узнавал новости о семье, спасшей его и вырастившей. На самом деле, он никогда нас не забывал и даже скучал иногда, а все его гримасы, когда он якобы нас с девочками игнорировал, строил с одной целью: чтобы мы по нему не грустили. Позже, войдя в силу, он даже сумел потихоньку приглушить воспоминания о себе.