Постепенно преподаватели разбредались по своим местам обитания — кафедрам и прочим Марианским впадинам университета, и можно было быстро поговорить.
— Ирина Арсеньевна, пожалуйста, следите за Стасом, — напомнил Максим Сергеевич.
— Я всё помню, — печально сказала ведьма, глядя на него больше тёмными кругами под глазами, чем самими глазами. — Я прицепила на него магического жучка.
— Отлично! — восхитился Мечников. — И что он делает, следит за каждым шагом?
— Нет. Он жужжит, — ещё тише отозвалась Ирина Арсеньевна. — Мужчины, я вас очень прошу — уйдите…
Мужчины послушно ушли. Мечников хотел было свалить в библиотеку, но Максим Сергеевич сграбастал его за локоть и потащил в аудиторию.
— За что?
— За то, что я не буду больше вести за тебя пары.
— Да, точно, я ж хотел посмотреть на Калинина, — припомнил историк, почёсывая щетину и неохотно плетясь на нужный этаж. — Если они всё-таки встречаются, я могу считать себя свахой?
— «Ты»? — закатил глаза Максим Сергеевич. — А кто первый заметил…
— Хорошо-хорошо, ты тоже, Барсик… Убери когти…
На подходе к аудитории, убедившись, что Мечников уже не слиняет, Максим Сергеевич почти ушёл, но тут же остановился — мощнейшая волна негативной энергии с каким-то арктическим холодом едва не сшибла его с ног. Повернувшись на каблуках, он осторожно заглянул в кабинет. Помимо привычного мертвеца, сидевшего на задней парте и никому не мешавшего…
Чёрт возьми.
Оконные стёкла были залеплены плотным серовато-синим ватманом, который колебался и дрожал. Присмотревшись, Максим Сергеевич понял, что это не ватман, а очень густая полоса серо-синих жуков.
На обратной стороне так выглядели мёртвые светлячки, которые уже однажды указали путь и выполнили своё предназначение. Они прекращали излучать мягкое золотистое свечение и приносить всякую пользу. Но что они забыли здесь? И почему в таком количестве?
Мечников захлопнул дверь, вдохновенно вещая про Горбачёва, и Максим Сергеевич ушёл. Другие окна были целы. Аудитории — тоже. Мёртвых светлячков никто не видел.
— Что это вы здесь ходите? — подозрительно спросил Станислав Павлович. Социолог опустил глаза и наткнулся на знакомую крысиную мордочку в очках. — У вас разве не пара, Барсов?
— А откуда я знаю? — вежливо улыбнулся Максим Сергеевич, тихонько ненавидя Стаса. Вот тебе и дуэль в коридоре. — Вы же его по десять раз на дню меняете.
— Не десять, — выпятил губу Стас. — Максимум девять.
— Это, конечно, очаровательно, но всё же многовато. Попробуйте сократить количество изменений до восьми, если вас не затруднит.
— Хватит издевательств! Вы просто отлыниваете от работы! — вскипел Стас, всё больше напоминая маленький дурацкий чайник. Максим Сергеевич со спокойным любопытством ждал продолжения. Единственный, кто, по сути, может его так отчитывать — это декан Олег Рудольфович, но даже Олег Рудольфович немножко опасался — чувствовал, что ли, что не надо.
И тут такое маленькое усатое недоразумение…
Станислав Павлович распинался, Максим Сергеевич не слушал. А ведь вылитый проводник, все признаки налицо. Может, он сам и есть зло, но очень умело прикидывается. Вот бы сейчас вломить с ноги, задумался Максим Сергеевич, а потом вспомнил, что он тут скромный преподаватель-социолог.
В памяти всплыли слова Мечникова об «эпической драке». Хм…
— Очки в глотку затолкаю… — пробормотал Максим Сергеевич.
— Что-что?
— Очень на вас рассчитываю! — повторил он громче. — Теперь можно идти? Вы умудрились загородить проход.
***
Сначала Мечников решил, что староста в экстазе от прошедшего свидания, но к концу пары ему порядком надоело поведение Калины. Он ни разу не ответил, не осадил одногруппников и даже не поправил очки. Сидел себе, задумчиво пялился в окно и явно ни сном, ни духом о новом политическом мышлении.
— Кто к следующей паре не донесёт конспекты — выгоню из комсомола, — рассеянно напомнил историк, слезая со стола.
— Так точно, товарищ Александр Дмитриевич! — оттарабанили студенты и даже не получили за это леща. Вышли все, кроме мертвеца и Калинина: мертвец улыбнулся блёклой улыбкой и исчез, Калинин не сдвинулся с места.
Обнаружив на задней парте тетрадочку, Мечников едва не заржал в голос: даже призрак сдал конспекты, а Михан Григорьев — нет.
— В чём дело, Ильич? — поинтересовался Мечников, останавливаясь напротив первой парты. Староста наконец соизволил поднять голову, и лучше бы он этого не делал. В очках Ильи Калинина отражались мёртвые светлячки, но на окне Мечников их не видел. — Илья?
— Сегодня удача не на вашей стороне, — чужим голосом сказал Калина, не открывая рта. — Я завладел телом студента, и его жизнь — в моих руках…
Этого Мечников и опасался, правда, не так скоро. С тех пор, как эта мистическая чушь оказалась вполне себе реальной — во всяком случае, реальнее, чем его премия… Вот тебе и раз.
— Почему ты не боишься, человек? — чужой голос показался ему заинтересованным, хотя староста вещал с каменным лицом. — Тебе же всё это чуждо и непонятно.
— Бояться, невидимая мразь, надо тебе, — пообещал историк и хрустнул суставами. — Как только наша колдовская банда вытряхнет тебя наружу, получишь леща от меня лично.
Прежде чем вселенское зло расхохоталось внутри Ильи, распахнулась дверь, и в почти пустую аудиторию ворвались волшебник и ведьма. Ну, ладно, не ворвались: Ирина Арсеньевна вползла, держась обеими руками за голову, и села в низенькое кресло, а Максим Сергеевич просто вошёл. Вслед за ними прибежала Кара, но её никто не заметил.
— Поздно, — заявило что-то внутри Калины. — Вы меня не поймаете! У меня есть сообщники…
— У тебя нет сообщников. Станислав Павлович заперт снаружи у себя в кабинете, все неотражающие зеркала я забрал ещё вчера. Михаил Григорьев совершенно случайно застрял в лифте. Карина Северянина…
— Максим Сергеевич!
— …получит от меня щелбан, — пробормотал социолог. — Так или иначе, большинство подозреваемых никуда не денется.
— И что? — напряглось неведомое зло, всё ещё говоря устами Ильи. — Дальше-то что, ваше колдовское величество? Проводник, отдавший душу добровольно, ещё может существовать, но тот, в кого вселились против его воли, обречён!
Карина ахнула, прижав ладони к губам. Она подалась было вперёд, но Ирина Арсеньевна усилием воли придержала её за руку. Именно что воли — шевелиться ведьма могла с трудом. Да, красное полусухое — это вам не эликсир молодости.
— Так выселим, — спокойно ответил Максим Сергеевич. — Девушки, пожалуйста, откройте окно. Саша, сними настенные часы и дай мне. И приготовьтесь выйти на улицу.
— Что ты затеял? — хором спросили девушки, Саша и невидимый дьявол, но зашевелились. Кроме последнего, конечно.
— Я знаю, что у тебя есть только один выход, — скрежетало зло. Илья, казалось бы, ничего не чувствовал, и это утешало. Но врезать ему не удавалось пока никак. — Да-да, волшебник, только один… И ты им не воспользуешься!
— Есть второй выход: воспользоваться первым выходом, — отозвался Максим Сергеевич. Мечников не понял ни черта, но, к его радости, ведьма тоже. Никому не видимые светлячки вылетели в открытую форточку; социолог взял снятые со стенки часы размером с телевизор в учительской и кивнул всем в сторону двери.