Нужно было как можно скорее вытолкнуть рогатую женщину туда, тогда он сможет драться в полную силу. Говоря начистоту, ТОЛЬКО тогда. Максим Сергеевич убедился, что всем хватило мозгов не подходить ближе, и замахнулся левой рукой, правой прикрывая сердце — место, куда обычно целят такие твари, как Любовь Серафимовна. Легонько рассечь воздух и…
— Не так просто! — прорычала оказавшаяся Владыкой. Уже летя спиной в мерцающий портал, она выбросила руку, и из пола вырвалось очередное щупальце из преисподней. Максим Сергеевич не успел его перехватить, параллельно защищаясь от порчи с потолка, и краем глаза увидел, как щупальце схватило за ногу Геннадия Прянишникова и потащило его за собой. Мечников поймал Геннадия, но не остановил…
— Чёрт возьми!
Одарив его напоследок торжествующим взглядом, Любовь Серафимовна скрылась в портале. Забрав с собой этих двоих… Чёрт взял!
Повисла тишина.
— Максим Сергеевич!
Он обернулся. Ирина Арсеньевна наконец расправилась с щупальцами, сжёгши их дотла, и кинулась к нему, но остановилась, будто напоровшись на невидимый столб, когда посмотрела в лицо.
— Ирина Арсеньевна, — ровным голосом сказал волшебник, — я рад, что вы снова в строю. Вам под силу привести в чувство оставшихся студентов и преподавателя. Пожалуйста, займитесь этим, пока мы не вернёмся.
— Максим Сергеевич, — повторила ведьма. Губы у неё дрогнули. — Вы же понимаете…
— Удачи, Ирина.
Он шагнул в мерцающий синеватый круг, услышав за спиной только сочувственный всхлип.
***
Эта обратная сторона сильно отличалась от того, что он видел осенью. Сориентировавшись в пространстве, Мечников вскочил на ноги и первым делом отодрал от Геннадия ослабевшее зловредное щупальце. Парнишка был без сознания, и, наверное, слава богу! Он не вспомнит этого кошмара…
Жуткая бабища с рогами тоже здесь, значит, Калинин с Григорьевым в безопасности. В относительной безопасности. Что-то подсказывало Мечникову, что он мог и не рвать жопу за философа, но поступить иначе тоже было нельзя. А теперь…
Это была их родная станция метро, та, на которой находился корпус универа, но какая-то неправильная. Мечников с Геннадием оказались на рельсах, но вели эти рельсы не в туннель, а почему-то сразу на улицу. На платформе было пусто, только из-за ближайшей колонны раздавалось сосредоточенное сопение, кряхтение и шипение. Всё вокруг — серовато-синее с редкими лиловыми проблесками, холодное и насквозь пропахшее солью. Далёкий гул поездов, которые явно едут не сюда, а отсюда, и тишина — полумёртвая тишина.
Мечников подхватил философа за талию и перебросил его руку через свою шею: очнётся — будет держаться, не очнётся — не будет падать. Осталось понять, как отсюда выйти, но злополучного круга-портала было не видать.
— Вы целы?
Историк резко обернулся: откуда взялся Максим Сергеевич, было непонятно, но он взялся! Барсов спрашивал их, а смотрел на платформу, и стало ясно, что сейчас прольётся чья-то кровь.
— Да. Остальные?
— В безопасности… К сожалению, я не могу вернуть вас раньше определённого времени, — быстро говорил волшебник, мелкими шагами подбираясь к платформе. — К тому же, надо одолеть эту дрянь. Пожалуйста, не уходи далеко отсюда.
— Может, нам как раз отойти? — переспросил Мечников. — Тут, конечно, везде жутко, но вы же будете драться…
— Я понимаю, — с досадой пробормотал Барсов, — дело не в этом… Вам обоим нельзя здесь находиться. Мне тоже, но я отобьюсь.
— От чего ещё?!
Силуэт Любови Серафимовны появился на краю платформы, и Максим Сергеевич одним красивым жестом подтвердил свой пояс по карате: Мечников рухнул на рельсы раньше, чем выругался матом. Вместе с ним рухнул Геннадий. Отсюда ничего не было видно, и, когда он наконец сел, чтобы хоть как-то видеть платформу, драка уже началась.
Мечников за свою жизнь посмотрел достаточно фэнтезийных боевиков, но не представлял, что на самом деле эффекты — всего лишь эффекты. Ни Любовь Серафимовна, ни Максим Сергеевич не кидались красивыми световыми вспышками и практически не раскрывали рта: рогатая женщина шипела и притоптывала ногами, волшебник ограничивался мелкими и зачастую незаметными движениями рук, но было очевидно, что каждый из этих жестов причиняет противнику боль. Они кружили по платформе, и вот оно, единственное совпадение с фильмами, которое засёк историк — скорость. Барсов двигался быстрее человека, но не быстрее какого-нибудь гепарда, а вот Любовь Серафимовна металась и вертелась так, что становилось ясно — у неё тут, на обратной стороне, какие-то свои источники силы.
К тому же, женщина немного изменила форму. Ей больше не нужно было придерживаться человеческого облика, поэтому бывшая декан филфака увеличилась в размерах, и больше всего раздались кисти рук, ступни ног и почему-то подбородок. Рога дымились, возможно, она ими тоже пользовалась, как источником силы… Вот уж когда Барсику не помешал бы настоящий хвост!
Несмотря на отсутствие красочных заклинательных воплей и световых мечей, напряжение росло. Мечников почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, да чего уж — на руках тоже. Эти двое разогнались не на шутку. Обидно, когда не понимаешь, кто побеждает! Лучше Барсов… Конечно, лучше Барсов, но как понять, кто впереди?
— Я нужна людям! — неожиданно заявило рогатое чудище. Её голос гулким эхом разлетелся по станции. — Я нужна людям, пока людям нужно мстить! Гнев, зависть, обида… Это всё — мои эмоции, это эмоции моих людей…
Волшебник не стал тратить энергию на разговоры и промолчал, рубанув воздух ладонью левой руки и одновременно очертив овал правой. От комбинации этих жестов Любовь Серафимовну тряхнуло, но не прибило, а жаль.
— Конечно, филологи — всего лишь жалкое прикрытие, как и университет… Но я так долго жила в этом теле! Каждый, кто задумывался, когда я пришла к ним работать и почему они не встречали меня раньше, тут же обо всём забывал! Я сама поверила в свои слова… И была готова осуществить эту цель. Я нашла сообщников…
Барсов увернулся от чего-то невидимого, но за его спиной взорвалась стена — не огнём и дымом, а маленьким ледяным вихрем и десятками обломков. Он по-прежнему молчал, да и что на такое скажешь?
Мечников не знал, насколько волшебнику требуется помощь и требуется ли вообще, но баба задолбала. Мягко говоря. Да и почему он должен тут куковать на рельсах, охраняя бездыханного философа, и даже не чесаться? Честь универа, между прочим, и всякое такое.
Проблема в том, что у него даже камушка под рукой не было — ничего не швырнёшь в рогатую тварь. Не себя же и не Геннадия. Осмотревшись, Мечников нашёл под шпалами какую-то штуковину, но она выглядела слишком стрёмной для бросания — и не брать же в руки всё, что попало, на обратной стороне! Оставалось одно… Запустив руку в карман, историк не нашёл там ничего, кроме собственного мобильника.
Ну и хрен бы с ним.
Когда Любовь Серафимовна сложилась в какую-то совсем уж нечеловеческую фигуру, явно сосредотачиваясь для трудного заклятия, Мечников привстал на рельсах и со всей силы саданул в неё дорогим телефоном. Попал не в рога, а в висок, и это было хорошо — кажется, получилось сбить её с толку! От внезапной боли, тем более, такой бытовой и немагической, рогатина явно растерялась.
Помогло ли это выиграть Максиму Сергеевичу или нет, Мечников не знал, но заклинание, прилетевшее во «Владыку», оказалось сильным. Достаточно сильным, чтобы она легла на пол и скорчилась. Барсов снова изобразил руками что-то красивое, подошёл поближе к рогатой даме, потом резко отпрыгнул и через пару секунд оказался рядом на рельсах.
— Ложись!
Они очень вовремя плюхнулись вниз, поскольку на платформе раздался взрыв. Опять же, ледяной и с острыми осколками, но без дыма и без огня.