Что ж, теперь придётся разбираться с остальными. С другой стороны, можно в Мечникова ничем не кидаться — он напомнил, пусть и неосознанно, о том, что ещё один закон нарушать не стоит. И Максим Сергеевич приготовился не нарушать.
— Хорошо, что вы все зашли, хотя я не понимаю, зачем.
— Я хотел спросить Александра Дмитрича…
— Кого? А… Александр Дмитриевич освободится чуть позже. — Мечников как-то странно покосился, ну нет, не может же он быть таким проницательным! Не похож. — Ребята, на носу сессия… у кого-то на носу, у кого-то уже в другом месте, — пока они дружно ржали, Максим Сергеевич неторопливо разложил на столе канцелярские скрепки. О его привычке таскать, собирать, раскладывать и снова куда-то таскать самое разное барахло знали все, кому не лень, значит, подозрений такой ход не вызовет. — Я бы хотел, чтобы вы забыли обо всём, чего изначально не должны были знать, и подумали о более важных вещах. Например, вы, Михаил.
— Я? — встрепенулся историк. — Здесь.
— Вижу, что здесь. А могли бы быть в библиотеке и умные книжки читать, — Максим Сергеевич прижал пальцем ближайшую скрепочку и смахнул со стола в открытый ящик. Михан поморгал и ничего не заметил. — Вы очень умный молодой человек, просто семья внушила вам обратное. И не надо учиться плохо им назло, попробуйте поучиться для себя.
— Откуда вы знаете? — шмыгнул носом студент. — Ма с па, правда, не так мягко выражаются…
— Слышал. Совершенно случайно. Можете идти… Вас тоже касается, Илья, — вторая скрепочка полетела в ящик, и староста дёрнулся. — Не убивайтесь так сильно по учёбе, вы универ-то почти закончили. Лучше посмотрите пару-тройку романтических фильмов и устройте нормальное свидание, чтоб нам с Кариной за вас не краснеть. То есть, только Карине.
Третья скрепка символизировала память Яночки:
— Не бойтесь встречаться не с теми, кто симпатично выглядит, а с теми, кто по-настоящему заинтересовал вас своим умом. Неужели вы думаете, Яна, что Геннадий откажет вам только потому, что вы не с философского? Вовсе нет. Идите и попробуйте… — Яночка честно поддалась магии и пошла, осталась Кара, с лёгким недоумением глядевшая на своих товарищей. Максим Сергеевич помолчал. Это было трудно, труднее некуда, любимая ученица за время мистических приключений стала ему ещё ближе, да и он ей, наверное, тоже. Будет обидно всё это потерять. — Карина, вы тоже… будьте проще. Будьте проще и берегите здоровье. Вас никто не съест за невыполненное домашнее задание, никто не изобьёт за заваленный зачёт. Я вам больше скажу — если вы вылетите из универа, вы, может быть, переживёте несколько неприятных разговоров с родными, но это не катастрофа и не смерть.
— Максим Сергеевич, я никому не скажу, — пообещала бледная Кара. — Только не отнимайте… память.
— Я знаю, что вы не скажете. — Волшебник выдержал её взгляд и смахнул скрепку со стола. — И это будет гнести вас до конца жизни, потому что такая у вас натура.
— Что именно? — Кара нахмурилась и поморгала, пытаясь вспомнить, о чём они только что говорили.
— То, как вы себя на учёбе загоняете, что ж ещё? Идите, Карина. До свидания.
Наверное, его за это когда-нибудь накажут, но Максим Сергеевич не мог просто отобрать у нескольких студентов кусок жизни из-за того, что они помогали ловить нечисть. Зато теперь у них в головах будут не отвратительные провалы, а то, что он им попытался туда вложить.
На столе осталась одна нетронутая скрепочка. Пятая.
— Ты не думай, что я такой дуб, — вежливо пробасил Мечников. Что ж, никто не говорил, что это будет легко.
— Я никогда не ассоциировал тебя с деревьями, Саша, — значит, испытание на скорость. Увы, когда Максим Сергеевич коснулся скрепочки, его пальцы моментально хрустнули под тяжеленной мечниковской ладонью. Волшебник выругался отнюдь не в своём характере.
— Фига ты умеешь… Я запомню. Так вот, Барсик, — разглагольствовал историк. — Очень трогательно прошло, я чуть не разрыдался, но со мной такое не прокатит. Во-первых, я отказываюсь забывать всю произошедшую дичь, даже если по каким-то местным законам тебе за это дадут леща.
— Спасибо, ты очень мил, — проскрипел зубами Максим Сергеевич.
— Не за что, — одарил его оскалом Мечников, — сам виноват. Во-вторых, я знать не знаю, что ты скажешь МНЕ перед тем, как шарахнуть со стола скрепку.
— Я бы ничего не сказал, — признался волшебник и, выдернув руку, посмотрел ему в глаза. — Вообще ничего. И ты бы ещё долго гадал, что забыл на социологической кафедре. Ну не делай такое лицо, ты что, мне не доверяешь?
— Доверяю, — стоически выговорил Мечников, правда, с такой рожей, будто съел лимон. — Но сказал же, не хочу. Это студенты с нашей точки зрения недееспособные, и вообще — они не замешаны, но я-то замешан. И у меня ещё остались вопросы.
— Какие же?
— Два. Первый — что всё-таки произошло на обратной стороне и почему тебя изгнали. Во всех подробностях.
— Тебе не нужно это знать, — Максим Сергеевич отвернулся.
— Тебе нужно об этом рассказать, — неожиданно не садистским голосом ответил Мечников. — А второй… где носит эту проклятую ведьму?!
***
Студентка Настя всплыла в ближайшем пруду. Как — непонятно, но Ирина Арсеньевна мрачно вылавливала её заколдованными водорослями и думала, что теперь делать и как оправдываться. Настя, конечно, выжила — она была под действием энергетика. Но ситуация, мягко говоря, не смешная.
— Помочь тебе, девица-красавица? — лукаво спросили откуда-то снизу. Ирина Арсеньевна опустила глаза и едва не закричала: рядом с ней, на берегу пруда с дрейфующей студенткой, стояла баба Маша! — Да не смотри на меня так, окаянная, подсолнушек ты мой! Али думала, что я к вашим радостям да гадостям отношения никакого не имею?
— Думала, — сдавленно ответила ведьма. — Баб Маш… то есть… как мне к вам обращаться? Как вы вообще… Вы нас обманывали!
— А вот и неправда это, деточка, — подмигнула консьержка и одним взмахом пухлой руки перенесла студентку на берег. Вторым взмахом — привела в приличный вид, третьим — подарила подсолнух Ирине Арсеньевне. — Держи, золотце. Всё просто, как кроссворд за пятнадцать рублей. Никто б из вас, ребятушки, не заподозрил бы, что я колдунья. Ну вот ты сама-то на чём порешила?
— Не обнаружила следов магии, — пробормотала Ирина Арсеньевна.
Баба Маша улыбнулась во все свои оставшиеся зубы. Для того, чтобы следов магии не было вообще, нужна ТАКАЯ магия, что Ирине Арсеньевне и в страшном сне не снилось.
— Значит, Максим Сергеевич меня обманывал, — решила она. — Он-то наверняка знает про вас правду!
— Ой, да когда эти мужики дальше своего носа-то видели, подсолнушек ты мой? — добродушно заметила баба Маша. — Да и дел у нашего кудесника поболе будет, куда ему за мной подглядывать… Это уж я за ним… приглядываю. Потому его и не наказали до сих пор.
— Вы знаете и это!
— И ты узнаешь, — баба Маша склонила голову к плечу, будто прислушиваясь к чему-то далёкому. — Давай-ка, деточка, шуруй на работу — друзья твои как раз о посиделках договариваются. А уж Настеньку Симонову я сама доставлю, не сумлевайся!
Подходя к университету, Ирина Арсеньевна никак не могла вспомнить — кто же помог ей достать девочку из… откуда? Какую девочку? Кто помог ей найти дорогу от пруда? И откуда у неё в руках подсолнух?! Ладно, это уже неважно, а вот за прогул собственного зачёта её декан по головке не погладит. Слегка колданув, чтобы не тянуться за помадой на самое дно сумочки, Ирина Арсеньевна легко взбежала по лестнице и скрылась в недрах университета.
На улице напротив сильнейшая воронежская колдунья баба Маша, лукаво улыбаясь, смотрела ей вслед.