— Я Андрей, — сказал, как отрезал, Александр Мечников.
— А я Лизонька, — прошелестела Ирина Окунь, держась за локоть внезапного Андрея.
— Мы коллеги…
— …меня, — закончил фразу Максим Сергеевич, не желая слышать, как баба Маша исковеркает его имя на ласковый манер. — Пропустите? Нам бы ко мне, по работе.
Консьержка сощурилась, как хищная пантера перед прыжком, хотя от пантеры у неё были разве что размеры.
— А с чегой-та я вам верить должна, деточки-ребяточки? — всё тем же елейным тоном полюбопытствовала она. — А вдруг вы чего своруити, а?
— Не своруем, — мужественно прошептал Мечников.
— Честное пионерское, — пискнула Ирина Арсеньевна.
— А…
Баба Маша что-то увлечённо спрашивала о женихах «Лизоньки» и нестриженых патлах «Андрея». Пока те отбивались, Максим Сергеевич в сотый раз тщетно попытался её заколдовать, но ничего не вышло — воронежские бабушки московскому колдовству не поддавались вообще.
Может, в универ её, гардеробщицей? И никаких Стасиков. Сожрёт в первую же перемену, и дело с концом.
— Баба Маша, — вмешался Максим Сергеевич, когда почувствовал, что коллеги сейчас отойдут в мир иной, — я кошку не покормил, знаете.
— Ох ты ж батюшки святы! — всплеснула руками цветочная консьержка. — Негоже это, кошечку-то не кормить, Булочку-то бедную голодом морить! Ну, поспешите, поспешите…
Наконец пикнула вторая дверь, которую и охраняла баба Маша, и досмотр был пройден. В лифте коллеги хранили трагическое молчание.
— Всё, можете говорить, — улыбнулся Максим Сергеевич, исподтишка наслаждаясь видом ошарашенных коллег, которые ещё делали вид, что они круче. — У неё тут нет шпионов.
— А ты уверен? — Мечников посмотрел на него исподлобья, затем обшарил лифт. — Мало ли… Тараканы воронежские…
— Она в каком колене колдунья? — прошептала оскорблённая в лучших чувствах Ирина Окунь. — Я… Я ничего не смогла сделать…
— Я тоже, — утешил её волшебник. — И, поверьте мне, все знакомые мне московские колдуны — тоже.
***
В квартире у Максима Сергеевича можно было сломать ногу, руку и ключицу, причём не только чёрту, а и простому смертному тоже. Стоило сделать шаг внутрь, как ты оказывался перед выбором, в какую гору хлама предпочтительнее врезаться: что помягче или что поменьше. В тесном коридорчике высились, толкаясь, целые стада коробок, ящиков, сундучков и шкатулок, и каждый был набит битком. Дальше было полегче, но это только для тех, кто выжил в коридоре.
— Осторожнее, на кошку не наступите, — как ни в чём не бывало напутствовал Максим Сергеевич, интуитивно передвигаясь по собственной квартире. Мечников с ведьмой переглянулись со смесью отчаяния и сочувствия. Отступать некуда — позади баба Маша…
Таким образом Мечников первым нащупал выключатель. Зажегся свет, и им удалось найти кошку. Маленький чёрный баточник хлеба открыл глаза, и гости сообразили, что это и есть кошка. Она восседала на верху коробочного королевства и откровенно презирала вошедших незнакомцев.
— Кис-кис, — перестраховалась Ирина Арсеньевна. Кошка подарила ей взгляд, полный отвращения, и уставилась в пространство.
— А я думал, ведьм кошки любят, — не удержался от колкости Мечников.
— Было бы странно, заведи волшебник такого ранга обычную кошку, — пробормотала Ирина Окунь, совершенно не заметив сарказма. Какого «такого» ранга Максим Сергеевич, историк переспросить не успел, потому что они добрались до кухни.
Там было почище и поуютней: столик, прижавшийся к стене, несколько разноразмерных шкафов и полочек с печеньем и прочими радостями жизни, весело бурлящий чайник, старая газовая плита. На фоне райского уголка — Максим Сергеевич, рассеянно откупоривавший бутылку вина и думающий о чём-то своём.
— Таки пить будем посреди рабочей недели? — вскинул брови Мечников.
— Саша, ты готов говорить о мистическом на трезвую голову? — скопировал его мимику Максим Сергеевич. Оставалось только поднять белый флаг.
Но говорить о мистическом не спешили. Ирина Арсеньевна с внезапным интересом дорывалась расспрашивать хозяина о квартире. Квартира оказалась съёмной, но под угрозой битых бокалов волшебник признался, что коридорный хлам принадлежит ему. Обсудили студентов, деканат и бабу Машу, посплетничали о декане филфака, и только после этого неохотно приступили к делу.
— Не советую меня спаивать, — пригрозил Мечников, тряхнув бутылкой. — Я всё равно заставлю вас повторить разговор…
— Если бы Максим Сергеевич был против, тебя бы тут не было, — тряхнула локонами ведьма.
— Я против вас обоих, — вежливо отбился Максим Сергеевич, — но деваться некуда. Осторожно, кошка под столом.
— Как зовут-то это чудо? — решился Мечников, когда кошка залезла на подоконник и повернулась к нему задницей.
— Булка. Булочка, покажись гостям во всей красе, — социолог протянул руку и почесал кошку за ушами, та заурчала и действительно сложилась в форму хлебного батона. Гости вежливо ахнули, и Булка осталась довольна — теперь она смотрела на них более благосклонно, то есть, менее презрительно. — И всё-таки давайте к делу. С историками всё понятно, за Кариной присматриваю я, а вам, Ирина Арсеньевна, достаётся самое противное, уж простите.
— Меня такие мужчинки не интересуют, — презрительно фыркнула ведьма, но стала рассуждать вслух: — Как вообще можно следить за Стасом? Он же, как крыса, туда-сюда, туда-сюда.
— Проще простого, — возразил Мечников, воинственно потряхивая бокал. Максим Сергеевич обратил внимание, что историк практически не пьёт, а только делает вид. А вот Ирина Арсеньевна хорошенько хряпнула под разговоры. — Для встречи со студентами нужна пара, если они не ваши студенты — замена, тут хрен справишься без повода, разве что другого препода траванёшь. А к этому пидорасу в любой момент подходишь, неужели у вас, Ирина Арсеньевна, к нему претензий нет?
— Е-есть, — протянула Ирина Арсеньевна. — Давеча он мне поставил первую пару и пятую, а между ними — здоровое окно… И всё это время я должна была куковать в универе! Представляете? — обернулась она почему-то к Максиму Сергеевичу.
— Ещё как, — ответил Максим Сергеевич. — У меня была первая и шестая, так что я бы попросил…
— Если у кого-нибудь из наблюдаемых поедет крыша, куда бить? — спросил в лоб серьёзно настроенный Мечников.
— Смотря у кого поедет. Студентов же ты бить не будешь.
— Не буду, но куда бить Стаса?
— Стаса бить, — невозмутимо отозвался Максим Сергеевич, и гости радостно заржали. Булка зажмурилась, думая о своём. — Я вас всё-таки немного расстрою, хорошо? Проводник, кем бы он ни был, ещё не призвал того, кого он должен призвать. Поэтому внутри и вокруг университета — куча мелких неприятностей, и все они приманивают одну большую.
— Жопу?
— Неприятность, Саша.
Ирина Арсеньевна снова хихикнула. Максим Сергеевич прищурился: последние несколько бокалов ей наливал не он.
— И в итоге, — с трудом повернув к нему тяжелеющую голову, поинтересовалась ведьма, — мы препри… предприд… нимаем что?
— Ой, у кого-то заплетык языкается, — передразнил Мечников и, пока никто не успел обидеться, схватил кошку с подоконника. — Смотри, какая прелесть.
— Киса! — обрадовалась в зюзю пьяная Ирина Арсеньевна, сграбастала офигевшую Булку и, шатаясь, убежала с ней играть. Из коридора послышались звуки ожесточённой борьбы.
Максим Сергеевич задумчиво посмотрел им вслед.
— Она тебе не простит.
— Ирина?
— Булка.
Мечников выглядел смущённым.
— И всё-таки, споить ведьму — это надо уметь, — признал волшебник. — Она тебе настолько не нравится?
— Нравится, — уже совершенно трезвым голосом возразил Мечников. — Но я ей не доверяю. Пока.
— Если подумать, я тоже доверия пока не заслужил.
— А ты не думай, — любезно посоветовал историк. — Так вот, продолжаем разговор. Если мы успеем вычислить шпиёна до того, как грянет жопа, ты с ним эпически дерёшься и всё хорошо. Если мы не успеем, то грянет жопа. Я правильно понимаю?