Ближе к вечеру от городских ворот отделилась фигура всадника. Рэммену доложили, что это был посланник правителя города.
- Схватить и держать под замком. Не забудьте кормить. Мы допросим его завтра, ближе к обеду. Хочу пощекотать тхарасийцам нервы, - даже не дослушав доклад до конца, распорядился Повелитель.
И ему удалось внести страх в сердца жителей города, потому как утром к ним прискакал еще один всадник. Его постигла та же учесть, что и первого. После полудня Рэммен не спеша отправил к ним Тамма, даже не потрудившись выйти из шатра.
- Но Повелитель! Что мне им сказать? - поразился Тамм.
- Ничего, - улыбнулся Рэм, - Что бы они тебе не сказали, ты должен сказать только одно: «Мой повелитель будет разговаривать только с вашим повелителем». Затем прикажи отпустить одного, чтобы он передал это послание, и скажи, что, если до заката их правитель не появится, я убью второго заложника, а если не появится и утром следующего дня, то начну штурм.
Тамм был так удивлен, что несколько раз переспросил Повелителя о том, что ему следует сделать, а затем, извиняясь, удалился. Рэммену оставалось только ждать.
- Ты ведь не будешь ждать до утра, - неожиданно заметил Валент, уплетающий за столом засахаренный арахис. Вопросительных ноток в голосе друга Рэммен не уловил.
- Конечно, нет, - Рэм отпил он вина из грубой походной чаши и задумчиво посмотрел на колыхающиеся на ветру концы шатра, - Времени остается совсем мало, если до заката никто не появится, ночью начнём штурм. Тариса я уже поставил об этом в известность.
Друзья замолчали. Валент задумчиво жевал сладости, а когда те закончились, наклонил миску с остатками сахара к губам и с аппетитом вылизал дно.
- Если бы леди Агния тебя сейчас увидела, то наверняка отставила бы свои матримониальные планы, - Рэм передал другу вина.
- Отлично. Этим бы она существенно облегчила мне жизнь, - помрачнел Валент, отпивая из предложенной чаши.
- Она не так уж плоха, если смотреть на нее, как на жену. По крайней мере, у нее под юбками не весь двор побывал.
- Не весь, - кивнул Валент, - но ее назойливая мать затмевает и это сомнительное достоинство.
- Кто мешает тебе удалить девушку от родителей?
- Рэм, женитьба не для меня, - Валент помрачнел ещё сильнее, - то есть когда-нибудь, возможно. Мне ведь нужен наследник. Но не в ближайшие... - полководец замялся, стараясь не прогадать с датой.
-Не в ближайшие сто лет? - улыбнулся Рэм, и Валент одобрительным кивком поддержал этот срок. На некоторое время в шатре снова повисло молчание. Друзья пили вино и думали каждый о своем. За пологом слышались только ржание лошадей и неразборчивые крики солдат, пока Валент не прервал затянувшуюся паузу в беседе.
- Я знаю, что ты ненавидишь эту пустыню и хочешь убраться отсюда поскорее, но штурм... Рэм, подумай сам. Они же, как звери, злые звери, которые защищают свои дома и своих женщин. Погибнут многие и с той и с другой стороны.
- Если ты мне сейчас предложишь лучшее решение, то, обещаю, назначу тебя главой Совета Пяти.
- Нет, - покачал головой Валент, - идей получше у меня нет. Просто я даже не представляю, как мы будем сражаться с армией кочевников на верблюдах...
- Просто представь уж себе как-нибудь, - Рэммен нахмурился. Такие разговоры он очень не любил. Решение принято, зачем разглагольствовать эту тему, и думать правильно это или неправильно. Такими мыслями только посеешь в душе сомнения, а потому их стоит пресекать на корню. Тем более это его, Рэммена, решение, которое никому не стоит ставить под сомнение.
- И представь хорошенько, - в голос Повелителя стал сухим, как песок барханов Тхараса, - Это для твоего же блага, ведь ты знаешь, что я делаю с бездарными военноначальниками. Мне абсолютно все равно, на верблюдах они или на коврах-самолетах - ты должен, как мой подчиненный, выполнить поставленную задачу. Тебе все понятно?
Валент поёжился под взглядом своего Повелителя и кивнул, осознав, какую ошибку допустил. Он - самый близкий императору человек, его единственный друг, которому позволены некие шуточки и непочтительные обращения, создающие иллюзию равенства между ними. Но когда Рэммен начинал разговаривать с ним так, заставляя вспомнить, где твое место, хотелось биться головой об пол и молить о пощаде.