- Что ты несешь! - почти зарычал он, - Неужели ты думаешь, что я пойду неизвестно куда на поиски ещё одной лживой девки?! Ты видимо хочешь моей смерти или решила поиздеваться на последок? Поверь, я не в восторге от таких шуток.
Присутствующие в комнате почувствовали, как волоски на их коже встали дыбом от ужаса. Когда повелитель говорит таким тоном, лучше сразу наложить на себя руки. Но Элиз осталась невозмутимой:
- Ты пойдешь и отыщешь ее, если тебе нужна пророчица. Звезда будет указывать путь, только в твоей руке. Прощай, Рэм, - улыбнувшись напоследок, Элиз из последних сил сжала кулон в руке, и тот сверкнул зеленым светом в полумраке комнаты.
- Стой! Не смей... - рявкнул Рэммен, но было уже поздно. Глаза прорицательницы закрылись навсегда.
- Проклятье! - вскричал он и с чувством перевернул прикроватный столик. Он бы с удовольствием вернул бы сейчас Элиз к жизни, чтобы придушить собственными руками. О! Она смогла обеспечить ему головную боль на ближайшее время.
Рэм переступил через устроенный им самим бардак и подошел к окну. Отодвинув штору, повелитель увидел, что начинало светать, вот-вот наступит утро, и столица и дворец проснется. Рэм прижался лбом у холодному стеклу, казалось, он не спал тысячу лет и очень хотелось выпить...
- Старая, грязная, лживая шл...- пробормотал он.
- Повелитель! Наша прорицательница скончалась, - тонким голосом объявил Старший лекарь, словно праздник какой-то.
- Как наблюдательно, Лорт, - съехидничал Рэм, заставив сердце врача пропустить удар: шуток повелителя боялись при дворе пуще гнева.
Шаги. Кто-то вошел в комнату. Впрочем, Рэму не надо поворачиваться, чтобы узнать, кто так безбоязненно может приходить к разгневанному повелителю. Любимый кузен, кто же ещё.
- О, старая девственница отошла в мир иной, - бесцеремонно поинтересовался Дартон, - а ты словно и не рад, братец, - прошествовав мимо испуганных докторов и магов, он дружелюдно хлопнул Рэма по плечу.
- Братец, лучше распорядись, чтобы подготовили все для быстрой поездки в Кирару и очень долгого путешествия в Тхарасе.
- Зачем нам в этот тупик земли?
- Тебе незачем, ты остаешься в столице с делами и Советом, - не отрываясь от окна, произнес Рэм.
- А что ты там забыл? Или хочешь похитеть симпатичную тхарасийку? Я слышал они очень...
- Драгоценный братец, лучше заткнись и делай, что говорят, у меня, нет настроения для твоей болтовни! - потерял терпение Рэм и рявкнул на младшего. Он ненавидел, когда его приказы обсуждают, даже Дартон.
Братец благоразумно покинул комнату, а вот Старший маг наоборот приблизился. «А этому то что надо?» - рассеянно подумал Рэм.
- Повелитель, звезда, - Лис, осторожно ступая, поднес ему восьмиконечную игрушку.
Рэммен снял с бархатной подушки украшение и сжал в руке. Кристалл ожидаемо показал на юго-восток.
«Значит, Тхарас...» - подумал Рэм, разглядывая переливы зеленого света. Когда у него зарябило в глазах, он убрал кулон в карман брюк и вышел вон из ненавистной комнаты. Сегодня он ещё раз убедился, что больше всего на Свете ненавидит прорицательниц.
Глава 2
Ветер развевал платок Тасы, еще немного, и сорвет с шеи, унося в горячие пески Тхараса. Девушка всегда плохо закрепляла его, все потому что она пыталась оставить голову и волосы открытыми - небольшая вольность, но благородным девушкам, которые к тому же до сих пор не замужем, позволено. Ветер приносил с собой мелкие песчинки и больно бил ими по глазам, отчего Таса то и дело поднимала ворот длинной белой рубахи к лицу.
- Госпожа, нам стоит вернуться. Ветер усиливается, скоро придет буря, - темнокожая Сиам, закутанная в свой платок с ног до головы, оставив открытым лишь лицо, переминалась с ноги на ногу, вороша сухую землю.
- Подождем еще немного, - ветер усиливается, но до поселения рукой подать, если все станет совсем скверно, скрыться они успеют. Но пока стоит стоять и ждать отца, как это делают другие женщины. Они покорно вглядываются вдаль, молясь, чтобы их мужчины вернулись до наступления беды.
Именно отец Тасы возглавлял маленький отряд имрадов*, в обязанности которых входит ежедневный объезд территорий поселения Ах-Арода. Изем был сильным воином, правой рукой правителя, но сейчас многие собравшиеся ставили под сомнение то, что он сможет привести своих людей домой вовремя. Растревоженное сердце чего только себе не надумает, ему дозволено сомневаться, а Тасе нет. Её дочерний долг заключался сейчас в том, чтобы стоять и сильнее всех верить в то, что отец вернется. Ей простят, если она сейчас уйдет прятаться от бури в дом, всё равно их ожидание не приблизит возвращение отряда, да и кто станет упрекать в чем-то благородную? Но сердце и душа подсказывали, что нужно стоять до последнего, пока песок не скопится горкой у ее ног, пока все другие не уйдут, не тронется с места и она. Эта уверенность крепла в Тасе с каждой секундой.