Прощание с отцом она помнила плохо. Было много слез и поцелуев. Помнила, как Таманар, повязывая ему кушак на удачу, упала на колени и зарыдала. В тот день в Ах-Ароде пролилось много слез во всех домах. Плакали бедные и богатые, сильные и слабые, смелые и трусливые. Плакали женщины. Их мужчины уходили умирать.
Когда за отцом закрылась дверь, Таманар с трудом успокоилась и отправилась собирать ценные вещи и Нури. Таса сказал, что хочет пару часов провести в комнате одна, и чтобы Таманар зашла за ней, когда будет готова.
В комнате, да и во всем доме, без Сиам и остальных слуг было пусто. Оказавшись одна, Таса ещё раз подумала о том, правильно ли она поступает. Имеет ли она право ослушаться воли отца? Бросить Таманар? Нури? А имеет ли она право не попробовать? Поддаться страху и сомнениям? А если ищут действительно её? Если струсить сейчас, на её совести будут жизни всех жителей города. Если Великая Ной-Ерах дала ей знак, что именно Таса должна спасти свой дом, не будет ли это не только трусостью, но еще и богохульством, проигнорировать её священную волю. А что, если она ошибается, и её необдуманный поступок, повлечет за собой ещё худшие последствия.
Мысли путались. Было сложно поверить в то, что именно из-за неё погибли воины Ах-Арода, а сколько погибнут сегодня страшно представить. Нет, Таса не могла этого допустить. Её жизненные взгляды и горячее сердце подсказывали ей, что необходимо испробовать все что возможно, даже если это глупо и невероятно.
Окончательно утвердившись в своем решении, девушка начала действовать. Нужно было торопиться: времени, когда можно было скрыться незаметно, было немного. Таса черкнула записку о том, что она сознательно покидает город в надежде на то, что именно за ней пришла эта армия, что она любит всех всем сердцем и никогда не забудет отца, брата, мачеху, слуг, и что не нужно ее искать и идти за ней. Письмо девушке не понравилось, оно было рваное, неубедительное, слова на бумаге шли не от сердца. Наверное, потому что она и сама-то не верила в свою затею. Но времени менять написанное не было. Переодевшись в темную рубаху и широкие черные штаны, завернувшись в длинную накидку, Таса накрыла голову платком и закрыла им лицо на манер вейлоров, оставляя открытыми лишь глаза.
Последнее, что сделала Таса в своей комнате, это сложила в шкатулку с украшениями все шесть колец со своих пальцев. Подумав несколько секунд, она решилась и достала маленький бархатный мешочек. Развязав тесёмки, она извлекла на свет перстень. Белое золото, изящной тончайшей ковки, овальный сапфир, который, навсегда впитал в себя цвет глаз её матери. Она мечтала надеть это кольцо, когда будет можно - после своей свадьбы, но теперь она, не зная вернётся ли домой ещё хоть когда-нибудь, решилась взять самую дорогую её сердцу вещь с собой. Не забыла Таса взять с собой и кинжал, который брала в свои с отцом путешествия. Сегодня он предназначался совсем не для врагов, а для самой девушки на случай, если окажется, что она все-таки ошиблась.
Тихо прокравшись по пустому дому, мимо комнаты, где Таманар укладывала вещи, Таса открыла входную дверь и проскользнула на волю. Как и ожидалось, улицы Ах-Арода опустели. Все мужчины уже были в доме правителя. Все женщины и дети ещё не отправились к тайному ходу. Поэтому Таса без труда проскользнула в верблюжий загон, задержавшись лишь у дерева карите, росшее прямо перед домом.
Она обняла его сильный ствол, видавший не одно поколение ее семьи, прижалась к нему лбом и тихо попрощалась, не забыв попросить прощения от всего сердца. Она не хотела становиться позором семьи, она лишь хотела помочь.
В загоне осталось всего два верблюда. Она выбрала неспешную и спокойную старую верблюдицу и, взяв под уздцы, вывела на улицу. Таса не встретила никого на пути, все жители находились в отчаянии, и ни у кого не возникало желания в такой час пройтись по улицам города, которые скоро, возможно, обагряться кровью его жителей. У тайного хода тоже никого не было, и, отодвинув ветки босвеллии, густо росшей перед расщелиной в скале, она без труда нырнула внутрь, увлекая за собой верблюдицу.
На улице уже была глубокая ночь, но звезды и луна освещали дорогу девушке, здесь же, в скале, её со всех сторон укатали непроницаемая тьма и спертый воздух. Верблюдица начала нервно дергать головой и пятиться назад в такой непривычной обстановке, поэтому Таса быстро зашарила рукой по стене в поисках факела. Когда ход осветило яркое пламя, перед глазами беглянки предстала широкая пещера, уходящая вниз, и ровные каменные ступени. Стены были настолько гладкими, что свет факела отражался от них и слепил глаза, а отсутствие паутины говорило о том, что ход хоть и держался в тайне, но за его сохранностью следили. Правда, все равно нужно было смотреть под ноги, чтобы случайно не нарваться на скорпионов, которые вполне могли облюбовать это место и устроить гнездо под случайным камнем.