Венгерский король страшно переживал, грозился все равно взять Владимир, но, когда воеводы спросили его, из-за чего, собственно, вся эта война, объяснить толком не смог. Оказалось, что он в спешке не расспросил Ярослава о сути его претензий, а сам Ярослав теперь уж ничего объяснить не мог. Пришлось интервентам извиниться за беспокойство и уйти ни с чем.
Других междоусобиц во времена Мономаха на Руси, кажется, не было. Не считать же междоусобицей небольшую заварушку, затеянную минским князем Глебом. Глеб, хоть и был потомком Владимира Красно Солнышко, но, как и его полоцкие предки, киевскому князю не подчинялся. Его княжество частью Киевской Руси не считалось, так что это была не междоусобица, а война с внешним врагом. Ну, Мономаху было не впервой равнять Минск с землей, впрочем, на этот раз до такого не дошло. Глеба заставили смириться, а когда он, нарушив обещание, напал на Смоленск, его взяли в плен и доставили в Киев, где он вскоре и умер.
XVI
О я, многострадальный и печальный! Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед страшным Судьею, не покаявшись и не помирившись между собою.
Мой рассказ подходит к концу, хотя, казалось бы, когда его герой стал великим князем, самое интересное должно только начаться. Однако за тринадцать лет княжения Мономаха в Киеве достойных упоминания событий произошло совсем немного.
Куда уходит сила? Где тот добрый молодец, что вязал своими руками по двадцать диких коней? Куда все это девается к тому времени, когда человек достигает вершины своей славы?
Возраст все чаще давал о себе знать. И не только Владимиру. Постарели все герои нашей истории. Летописцы всё чаще писали не о боях и победах, а сообщали о смерти то одного, то другого князя.
Мономах чаще не воевал, а пописывал мемуары. Под старость появилась у него любовь ко всяким ярким побрякушкам. Ему нравилось, когда его называли царем, стал носить на шее золотую цепь и прочие царские регалии на зависть родственникам.
Особенное впечатление на всех производила его шапка. Говорили, что ее изготовили в Константинополе по спецзаказу в единственном экземпляре лучшие византийские модельеры. Она была тяжеловата, но все князья, тем не менее, смотрели с завистью, а Владимир шапку берег и никому поносить не давал, храня для своего сына Мстислава.
Сейчас это трудно понять. Кто сейчас станет донашивать шапку отца или, тем более, деда? А в то время вещи ценили и бережно передавали из поколения в поколение. Многие великие князья и цари носили шапку Мономаха. Она и сейчас хранится в московском кремле. И пусть некоторые говорят, что она Мономаху принадлежать не могла, что лет ей на пару веков меньше. Просто она хорошо сохранилась, поскольку относились к ней бережно, и надевали только в торжественные дни. Пусть говорят, что сделана она вовсе не в Византии, не по греческой моде, а больше напоминает женские головные уборы из Золотой Орды. Просто она опередила свое время. И никакая мода над ней не властна. Времена и моды менялись, а Шапка Мономаха век от века оставалась предметом зависти и вожделения.
На что старому и больному человеку золотая шапка? Может, и стоило бы отдать ее кому помоложе, поэнергичнее? Но как это сделать? Великие князья не уходят на пенсию. Да и не мог никто как Мономах обеспечить в стране спокойствие и стабильность. Это понимали даже его соперники, которые под старость уже не думали о новых землях, а хотели только покоя.
В свое время Владимир раз сто ездил из Чернигова в Киев за один день, успевая до вечерни, и такие поездки не казались ему утомительными. Теперь же дорога от Киева до реки Альты, где погиб когда-то святой князь Борис, показался ему бесконечной.
Великий князь шел к церкви, построенной когда-то по его приказу, вспоминая семьдесят три года, оставленные им позади. Ему было, что вспомнить, было, чем гордиться. Он был велик и спокоен, как Русь, которую он оставлял.
Он достойно правил великой империей Вещего Олега, Игоря и Святослава. Православная Русь прошла славный путь от Владимира до Владимира, достигнув при Мономахе такого расцвета, после которого путь может быть только один — в пропасть.
В тишине и покое мономахова времени, никто не слышал, как история уже читала свой приговор Киевской Руси.
Уходило поколение состарившихся внуков Ярослава Мудрого. Сговорившись не проливать братскую кровь, они наплодили столько потомков, что русских княжеств и киевского престола им всем хватить не могло. Недолго Русь наслаждалась спокойствием при сыне Мономаха Мстиславе Великом. Князья, которых теперь не перемещали из княжества в княжество, почувствовали себя полноценными хозяевами, а власть киевского князя, не имевшего такого авторитета, как Владимир Мономах, таяла как снежная баба весной. Вскоре Киев пошел по рукам. Недолго потомки Олега терпели потомков Мономаха у власти. Обостренное чувство справедливости еще сто лет не давало им простить княжеской обиды. Началась борьба всех со всеми: Ольговичи против Мономашичей, дяди против племянников. Половцы вернулись, как и обещали. В 1169 году, через сорок четыре года после смерти Владимира, войска его внука — святого князя Андрея Боголюбского при поддержке половцев захватили Киев, разграбили его, не щадя ни горожан, ни священников. Такой позор Киев пережил в первый раз, и не от иноземных захватчиков, а от русского же князя. На этом и закончилась славная история Киевской Руси.
Империя распалась на несколько маленьких, но великих княжеств, которые воевали друг с другом, переходили из рук в руки и продолжали расползаться на еще более мелкие уделы. Так продолжалось еще семьдесят лет, пока татаро-монгольское нашествие не покончило с этим гадюшником, не сократило до разумных пределов поголовье потомков Рюрика и не дало возможность на руинах забытой империи построить совсем другое, новое московское государство.
Но был ли Владимир Мономах виновен в том, что созданное им так легко рухнуло после его смерти? Мог ли он, наплевав на светлую память Бориса и Глеба, отказаться от гуманного отношения к братьям по-хорошему и скрепить единство страны методами Ярослава Мудрого? Времена Ярослава Мудрого уже прошли, а его методы устарели. Такие подходы были не в правилах и не в характере Владимира Мономаха, да и цели у него были совсем другие. Он не стремился к завоеваниям и к расширению и так уже огромной империи. Конфликты с братьями по-хорошему он предпочитал решать не в междоусобных войнах, не кровопролитием, а миром. На княжеских съездах, где при единодушном одобрении принимались правильные и мудрые решения, которые, впрочем, выполнялись очень избирательно.
Величие Мономах находил в стабильности. Этой стабильности он добился, ее хватило на его век и даже на век его сына Мстислава Великого. Но для империи остановка — смерть. Если она не растет и не льет кровь, то разваливается.
Но именно стабильности хотели престарелые князья — тогдашняя политическая элита, номенклатура, братья по-хорошему. Они знали, что ждать покоя и порядка можно только от Мономаха — человека, чтившего законы и обычаи, всегда державшего слово, ни разу не перечившего своему отцу, прощавшего обиды своим, но беспощадного к чужакам.
Как бы то ни было, в истории нашей страны Владимир Мономах остался одним из величайших руководителей. На его репутации нет ни одного темного пятна. Киево-Печерский иеродиакон Нестор с честью выполнил поставленную перед ним государственную задачу: Повесть временных лет — единственное дошедшее до нас описание древней истории нашей страны от Рюрика до Владимира Мономаха. Из нее мы узнаем только правду. О благотворном влиянии православия, о мудрой политике потомков Рюрика и о личной роли Владимира Всеволодовича.