История появления и исчезновения странного и страшного существа — гибрида собаки и балалаечника-алкоголика, блистательно разыгранная персонажами Михаила Булгакова, это в конечном счёте история столкновения старых и понятных человеческих ценностей с агрессивным нашествием разрушительной новизны. На наш взгляд, видеть её надо не только в Шарикове и Швондере, но и в опытах профессора Преображенского.
«Смех не может быть нейтральным. Любой смех показывает на отношение к тому, что смешно. И уж это одно исключает равнодушие. Любая улыбка, даже, казалось бы, самая безразличная,— это уже оценка, это уже критика, уже вмешательство. […] Сатирическое изображение отрицательного мира есть всего лишь умение изобразить этот отрицательный мир. Это умение не означает, что отсутствует иной, положительный мир и что художник не видит и не признаёт его. Другое дело, что художник, быть может, не в состоянии его изобразить в силу недостаточно развитых художественных способностей или в силу физических и психических свойств. Но было бы нелепо в сатирическом писателе увидеть человека, который ставит знак равенства между своим сатирическим произведением и всей окружающей жизнью».
Какому критику принадлежат эти слова?
Их написал Михаил Михайлович Зощенко, размышляя над произведениями Чехова и отношением к нему критики. В чеховские времена критика ещё не несла в себе директивных функций, самому же Зощенко довелось в полной мере отведать обвинений в том, что он ставит знак равенства между сатирой и жизнью.
Долгий путь понадобилось проделать нам, чтобы литература высокой нравственности — сатира приобрела права гражданства. Она и сейчас: продолжает оставаться бельмом на глазу некоторой части нашего общества, для которой нормальная жизнь — это застой. Сопротивление большой, литературе, и прежде всего литературе сатирического обличения, не стихает. Врагов у сатиры всегда много.
Так и должно быть. Зло не уходит без боя.