Я налила ей еще коньяка, а себе – корвалол.
– Они так еще два дня надо мной издевались. И в конце концов сказали, что, если я не одумаюсь, они меня покалечат, а потом на органы продадут. Но на следующий вечер что-то там у них случилось. Когда они снова пришли ко мне, я сидела в углу и тряслась от страха. Старая ведьма вытащила меня из угла, схватила за шею и затрясла, вопит – поумнела ли я, или им меня еще поучить? И вдруг она насторожилась, отпустила меня и к двери кинулась, охранник – за ней. Я сперва ничего не поняла. Потом слышу – шум, крики, свист… Люди туда-сюда забегали. Я за дверь выглянула – темно, кто-то мимо меня пробежал, оттолкнул к стене, в конце коридора выстрелы раздались. Тогда я тоже куда-то побежала. Темно, только пару раз из-под каких-то дверей свет мелькнул, но я не останавливалась, бежала за звуком шагов. И выскочила к черному ходу. А там уже кого-то поймали. Я поняла, что это полицейские, и еще больше перепугалась!
– Но почему? – не выдержала я.
– Не хватало мне еще и в тюрьму попасть! Или еще куда-нибудь похуже! Я спряталась за каким-то ящиком, а когда кто-то выскочил из дверей и все снова драться начали, я потихоньку отползла вдоль стены на четвереньках, забилась в углу за кучу мусора и там сидела, пока все не закончилось. Когда всех, кого они отловили, увезли, я вылезла и тихонько побежала, куда глаза глядят. Лишь бы оттуда подальше.
– Леночка, ведь полицейские тебя искали! Мы спасти тебя хотели!
Но, похоже, она меня почти не слышала. Раскачивалась на диване, как сомнамбула, с горящими глазами, крепко сжав в руке рюмку.
Решив оставить этот вопрос в покое, я спросила, что было дальше.
– Я всю ночь в каких-то кустах просидела, очень боялась, что меня найдет кто-нибудь, и змей тоже боялась. А днем осмотрелась, оказывается, я у самой дороги пряталась. Пешеходов днем много, я идти боялась, но мне очень пить хотелось, поэтому я кое-как привела себя в порядок, пристроилась к какой-то толпе и дошла до ближайшей деревни. Там в магазине выменяла на часы большую бутылку воды и опять в кустах спряталась.
В отель я возвращаться боялась. Денег и документов у меня не было. Полиции я тоже опасалась. Поэтому решила в наше консульство или посольство идти. Но где, кроме Дели, есть наши консульства, я не знала. Поэтому и решила идти в Дели.
Говорить человеку, пережившему такой глубокий стресс, о безумии этой затеи – идти пешком через всю страну, без денег и документов, – было бы в высшей степени негуманно. Счастье, что она вообще не потеряла рассудок!
– Так я дошла до Маргао. Еду мне подавали, изредка. Иногда я ела фрукты, росшие на деревьях вдоль дороги, невкусные они, но это неважно. А в городе одна женщина приютила меня. Она очень добрая, только я мужа ее боялась, поэтому быстро от них ушла. Он гончар, и я в благодарность за гостеприимство расписала для них несколько тарелок.
– Благодаря им я тебя и нашла! – Главное было уже сказано. Леночка клевала носом из-за усталости и коньяка. Я проводила ее в спальню, уложила в кровать, посидела рядышком, пока она не уснула, и пошла звонить ее матери.
Я не стала рассказывать бедной женщине всю правду об ее дочери: во-первых, боялась, что с ней может случиться инфаркт от таких подробностей, во-вторых, я обещала девушке. Но о том, что ее дочь избивали и она нуждается в помощи хорошего психотерапевта, я все же сказала.
В день отлета нас разбудил солнечный луч, проскользнувший сквозь шторы. Индия словно бы вдруг одумалась и решила напоследок блеснуть перед нами всем своим великолепием, как бы извиняясь за все случившееся, попыталась своей красотой смягчить горечь произошедших событий. Но когда мы закончили завтрак, небо вновь приобрело привычный для нас жемчужно-серый оттенок.
В аэропорту Лена намертво вцепилась в мою руку, испуганно озираясь по сторонам. Когда регистрация закончилась, я высмотрела среди пассажиров приятную на вид пару, мать и дочь. Дочь была примерно моего возраста, и обе женщины производили впечатление на редкость интеллигентных и добродушных людей. Я познакомилась с ними, оказалось, что обе работают в Пушкинском доме. Мама, профессор с мировым именем, участвовала здесь в какой-то конференции. В двух словах рассказав им Леночкину историю, я попросила их присмотреть за девушкой в полете. Они с радостью согласились и тут же принялись развлекать ее, на мой взгляд, несколько консервативными способами, читая ей наизусть Бальмонта, Мицкевича, Гумилева. Но это уже было не так важно. Главное, что ребенок не будет тосковать в самолете и переживать по новой все ужасы своего «индийского турне».