До сих пор единственным поступившим из Москвы сигналом, свидетельствующим о рассмотрении проблемы, является определение «ближнее зарубежье» применительно к территории бывшего Советского Союза. То есть нечто не совсем иностранное, нечто между настоящим зарубежьем и тем, что зарубежьем не является и быть не может. Но определение — это еще не политика. Чтобы дать ей большее наполнение, некоторые советники Ельцина пытаются быть более определенными. Но при этом они лишь высвечивают трудности, не решая их. Послушаем их.
Один говорит: «Россия стоит перед выбором воссоздания Союза и утверждения своей империи». Теоретик неоавторитаризма Мигранян, всегда находившийся рядом с Ельциным, добавляет: Россия — «огромная держава, экономически сильнее любой из бывших республик [СССР]. Но Россия имеет там серьезные интересы: это россияне, которые живут за пределами родины; получаемые через эти республики доступы к Балтийскому морю и другим морям; гарантии собственной безопасности. Такие факторы требуют, чтобы Россия стала центром реинтеграции этого пространства. В противном случае мы будем иметь, как уже имели, стычки, конфликты и войны»[755]. Бывший министр обороны генерал Грачев напрямик заявляет: «СНГ — это Россия»[756]. Среди военнослужащих распространено убеждение, что Союз будет вскоре восстановлен.
Однако именно здесь и возникает основное препятствие. Лондонская «Financial Times» пишет: «... жестокая правда состоит в том, что однажды разваленный Советский Союз очень трудно собрать снова без помощи коммунистической партии, Госплана и КГБ»[757]. И это верно. Однако в перечне, приведенном английской газетой, отсутствует нечто важное. Союз трудно восстановить без наднациональной и многонациональной идеи, способной вдохнуть в него жизнь, обосновать его необходимость, привести в действие. Советский Союз со всеми своими недостатками как раз и был такой идеей. И КПСС по ходу истории была своего рода воплощением этой идеи, хотя и деформированным. Ныне, когда вместо преобразования того и другого предпочли их перечеркнуть, замены им нет. Или, лучше сказать, осталась только российская имперская идея. Но ее недостаточно. Более того, именно в ней и заключается подлинное препятствие обновлению Союза. Как заметила западная «LeMonde», именно имперское поведение России вызывает раздражение других республик, стимулирует сопротивление даже такого убежденного сторонника Союза, как президент Казахстана Назарбаев[758]. То, что многие были бы готовы принять от обновленного международного сообщества, которому Россия была бы подчинена наравне с другими, немногие готовы принять от имперской России. Поэтому первый и единственно возможный вариант — это как раз тот, что был отброшен в 1991 году, когда Союз еще можно было оставить в живых. Воскрешать — Божье дело. Для смертных эта задача невыполнимая, им легче сохранять жизнь и, может быть, лечить, если необходимо.
Так проявляется историческая трагедия русского национализма но всех своих оттенках, от Ельцина до Солженицына и Жириновского. Вчера, во время бури, вызванной перестройкой, это политическое течение смогло победить, пообещав, что, как только Россия избавится от Союза, ей будет суждено возрождение, процветание и могущество. Ныне же оказалось, что русские чувствуют себя обнищавшими, униженными, мучаются от тоски по утраченному Союзу, а миллионы их соплеменников вынуждены жить в «зарубежье», пусть и в «ближнем», но остающемся для них потерянной родиной. Неудивительно, что перед лицом таких результатов русский национализм ныне раскололся на глубоко враждебные друг другу группировки, умеренные или экстремистские, поддерживающие правительство или оппозицию, но в любом случае не способные предложить программу национального обновления.