В феврале 1971 года меня пригласил к себе Л.И. Брежнев. И хотя до этого меня предупредил один из сотрудников брежневского аппарата, что речь, вероятно, пойдёт об оказании помощи Кубе, всё же о конкретном содержании предстоящей беседы можно было только догадываться.
В Кремле, в просторном кабинете Брежнева речь пошла о том, чтобы провести с Фиделем Кастро обстоятельные переговоры о планировании и управлении экономикой Кубы.
Чувствовалось, что Брежнев ведет этот разговор неспроста, что решение им уже принято и теперешняя беседа — напутственная. Брежнев любил обставить всё таким образом, чтобы казалось — так желает не только генсек, но и добрый, внимательный человек — без лишних проволочек. Сильной стороной Брежнева было умение расположить к себе, к своему заданию.
— Так что, Николай, лети на Кубу. Поможешь за неделю с планированием. Вот письмо. Фидель пригласил персонально тебя. Встретишься с ним и обменяешься мнениями; посоветуешь, что и как им делать, — подытожил разговор Леонид Ильич.
Первая моя беседа с Фиделем Кастро, на которой не было никого кроме нас и переводчика, длилась почти три часа. Проходила она в Посольстве СССР сразу после вручения Фиделю Кастро и его сподвижникам юбилейных медалей в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина.
Эта беседа носила в основном общий, ознакомительный характер. Я обстоятельно обрисовал состояние дел в экономике Советского Союза, говорил не только о достижениях, но и о трудностях, о поиске путей преодоления их. После этого Кастро рассказал мне о становлении экономики Кубы. Уже при первой встрече меня удивило и всестороннее знание им дела, и способность сжато и точно определять факторы развития. Казалось, он помнит всё, потому что и цифры, и имена, и предприятия на Кубе он знает наизусть. А главное — ему свойственно широкое видение всех проблем и у себя на Кубе, и во всем мире. Я понимал, что передо мной — необыкновенная личность. Затем мы коснулись некоторых вопросов нашей торговли и наметили план совместной работы и дальнейших встреч.
В течение трёх недель я вместе со своим заместителем Н.Н. Иноземцевым, другими госплановцами и работниками нашего посольства вёл обстоятельные беседы с Фиделем Кастро, причём проходили они обыкновенно в ночное время и заканчивались примерно под утро. Таков был режим его работы. Главная тема наших встреч — суть планирования как науки, а также содержание самих планов и методы их разработки.
В те дни обстановка на Кубе была очень сложной. Государственный механизм управления народным хозяйством страны ещё не был как следует отработан. Хотя после победы Кубинской революции прошло более 12 лет, сбалансировать экономику всё ещё не удавалось: сказывались последствия жёсткой экономической блокады со стороны США и отсутствие опытных хозяйственных кадров.
За время пребывания на Кубе мы посетили ряд провинций и ознакомились с работой различных предприятий, беседовали с их руководителями и рабочими. Во время этих поездок нас обычно сопровождал Фидель; с ним мы практически не расставались, причём за рулём автомобиля сидел он сам.
Однажды после обстоятельного разговора о делах в сельском хозяйстве Кубы, где основной культурой является сахарный тростник, я высказал такую мысль:
— Монокультура вас не спасёт. Вы живёте в весьма благоприятных климатических условиях и можете выращивать любую продукцию, особенно цитрусовые. А мы охотно будем их у вас покупать.
Кастро обычно внимательно относился к нашим предложениям. Но вот когда мы спросили его, почему бы не дать крестьянам наделы земли, чтобы они выращивали урожай, кормили и себя, и торговали на рынке, Фидель лаконично ответил: «Налаживать рыночные отношения — это всё равно, что губить молодые ростки коммунизма сорняками капитализма». Мысль и верная, и нужная, но не совсем подходящая к данному вопросу. И Фидель Кастро, понимая это, всё же с нашими предложениями согласился.
В ходе многих бесед у нас порой возникали и обиды, и малозначимые дискуссии. Так, после посещения одного из заводов я узнал, что опытный токарь, производящий деталей в три раза больше, чем его сменщик, — молодой и не очень умелый рабочий, получают одинаковую зарплату.
— Товарищ Кастро, — обратился я к нему. — Так нельзя. Это несправедливо. Надо платить по труду.
— Нет, все должны получать одинаково, — твёрдо возразил Фидель. Это было его убеждение: люди должны быть равны во всём.
Я, вполне понятно, не мог согласиться с ним и мне пришлось долго убеждать Фиделя, что равная оплата качественно разного труда не стимулирует повышение производительности, а значит, не способствует росту эффективности экономики. Да и лозунг, который красовался на заводской стене — «Вперёд к коммунизму, минуя социализм!», был явно поспешным и неверным.