Если в прошлом любые негативные явления приписывались «врагам народа», «врагам партии», а все достижения — «вождю», то теперь, по-моему, совершается та же ошибка, но с обратным знаком: всё плохое приписывается Сталину, а всё положительное делалось, мол, вопреки ему. Всячески принижается его роль в организации народного хозяйства, ускоренной индустриализации и совсем огульно — в годы войны.
Когда же в тезисах доклада Горбачёв дал широкую оценку деятельности Н.С. Хрущёва, на меня нахлынули воспоминания о не очень отдалённом времени.
При Хрущёве я проработал Председателем Госплана лишь два года. Это были творческие годы. Именно тогда по поручению Хрущёва Госпланом были подготовлены и приняты Президиумом ЦК и Правительством очень важные постановления — об освоении целинных земель и Голодной степи, реконструкции железнодорожного транспорта и др. Реализация этих постановлений помогла решить важнейшие проблемы. Так, переход на электрическую и тепловую тягу на железнодорожном транспорте, осуществлённый лишь за 15 лет на территории всей страны, позволил только в 1970 году сэкономить 130 миллионов тонн угля.
В Казахстане, Западной Сибири и Оренбургской области было освоено 30 миллионов гектаров земли. Закупки зерна в год составляли здесь более 20 миллионов тонн, не считая зерна для прокорма скота на целине.
Освоение Голодной степи очень помогло решить проблему обеспечения страны хлопком. В Узбекистане и Казахстане было освоено более 300 тысяч гектаров обезвоженной до пыли земли. Благодаря мелиорации там стали производить до 1 миллиона высококачественного хлопка-сырца.
Я испытал подлинную радость, когда, вернувшись из Вьетнама (1972 год), воспользовался остановкой в Ташкенте и проехал на машине по этим местам. Бывшие пустыри превратились в цветущие сады с благоустроенными посёлками. Урожайность хлопка-сырца превысила здесь 30 центнеров с гектара.
Более всего, мне кажется, Хрущёв старался уделить внимание сельскому хозяйству, сознавая, что эта отрасль во многом определяет рост благосостояния нашего народа и судьбу государства. Он делал немало, чтобы улучшить жизнь крестьян, хотя и не всё у него получалось. Не случайно в первые пять лет его пребывания на посту Первого секретаря партии страна получила больше, чем в предыдущие годы, мяса, молока, масла и других продуктов.
Я всегда считал, что колхозы и совхозы способны накормить население страны, но при одном условии, — если не мешать им, если давать крестьянам подлинную самостоятельность. У нас же в те времена получалось так: сначала предоставили колхозам некоторую свободу, а потом стали её глушить. В этом проявилась непоследовательность Хрущёва в аграрной политике, его волюнтаризм. Прежде всего, имею в виду свёртывание кооперации и народных промыслов, «гашение» подсобных хозяйств крестьян.
Хрущёв был полной противоположностью своего предшественника. Сталин суховат, сдержан и немногословен, Хрущёв общителен, многоречив, в сердцах мог выругаться, а в гневе даже разогнать, например, приглашённых на совещание. И чаще всего на него глядели как на человека обыкновенного, которого в отличие от Сталина можно и провести. Однажды в Воронежской области местная власть перед приездом Никиты Сергеевича решила замаскировать неубранный урожай кукурузы: с помощью волочащихся за тракторами стальных рельсов кукурузные стебли прижали к земле. При этом никто даже не смутился.
Вспоминается и откровенная речь секретаря ЦК КПСС Эстонии А.Е. Кэбина: «Кукуруза — хорошее дело, но ей нужно тепло, которого у нас не хватает. Поэтому, чтобы Никита Сергеевич нас не ругал, мы вдоль дорог сеяли кукурузу, а за кукурузной полосой сажали картофель».
Беда в том, что люди из ближайшего окружения Хрущёва никогда и не пытались критически отнестись к принятому им решению, а только поддакивали ему, во всём с ним соглашаясь. Да я и сам на собственном опыте убедился, что значит перечить «первому»: стоило мне высказаться против децентрализации системы управления и ликвидации министерств, как Хрущёв тут же понизил меня в должности... Конечно, нелегко лишаться привычного места в кабинетах, потому управляемое большинство помалкивало, повторяя чиновничью поговорку — «Против начальства сказать — всё равно, что против ветра плюнуть».