Видимо, после поражения под Сталинградом, окончательно потеряв надежду захватить кавказскую нефть, Гитлер дал указание уничтожить нефтеперерабатывающие заводы Грозного. Десятки бомбардировщиков «фокке-вульф» с трёх заходов бомбили эти заводы, сбрасывая бомбы весом в 250 килограммов. Корпуса заводов обваливались; всё, что могло гореть, горело; вверх летели кирпичи и куски арматуры. В этой ужасной бомбёжке погибло много мирных жителей, задавленных кирпичами, разорванных на части. Под эту бомбёжку попал и я с начальником грозненского нефтекомбината Кочерговым. Когда мы ехали на машине с промыслов в Грозный через территорию нефтеперерабатывающих заводов, вдруг над нашими головами показались самолёты с чёрной свастикой. Они с гулом и рёвом начали свой третий заход над окутанными дымом заводами. Казалось, что «фокке-вульфы» пикируют прямо на нас. Мы выскочили из машины и укрылись в водосточной канаве. Только легли, как в тот же момент недалеко от нас грохнулась огромная бомба в траншею, где прятались 12 пожарников, мощным разрывом траншею вместе с людьми разнесло на части — ни один человек не уцелел, все погибли. Нас же сильно засыпало землёй и щебнем, но ни одним осколком не задело. Нам повезло — мы не успели добежать до той траншеи.
Наступление немцев на Кавказ захлебнулось у мощных рубежей нашей обороны. Чувствовалось, что противник, понёсший огромные потери в людях и технике, не способен уже вести наступление и под натиском наших войск стал отступать.
В сентябре я вернулся в Москву, к делам в наркомате. Не сразу, признаюсь, удалось обрести рабочее состояние и душевное равновесие. Перед глазами неотступно стояли картины и сцены увиденного и пережитого мной во фронтовой полосе: кроваво-чёрные кусты взрывов, заживо заваленные землёй и щебёнкой люди, убитые, смертельно раненные стонущие солдаты, кровь, слёзы, разрушения.
А фронтовая обстановка по-прежнему оставалась тяжёлой и сложной, требовала максимальной рабочей сосредоточенности. Враг, выйдя к Волге в районе Сталинграда, отрезал все пути снабжения фронтов горючим, ранее проходившие от Баку через Ростов-на-Дону по железной дороге, а также по Волге. Положение становилось критическим. Ведь бакинские промыслы продолжали оставаться основными источниками нефтеснабжения страны!
Что могли тут придумать? Поскольку путь от Баку через Махачкалу и Астрахань оказался отрезанным, нефть пришлось транспортировать кружным путём через Красноводск и Гурьев, а потом по железной дороге через Среднюю Азию и Казахстан. Крюк преогромнейший! А чтобы обеспечить среднеазиатскую железную дорогу цистернами, пришлось переправлять их из Баку в Красноводск и обратно по морю, на плаву на буксирах. Всё это так и просится в документальные кинокадры, настолько впечатляет трудная и масштабная операция с перенаправлением потоков горючего фронту. Но тогда было не до этого. Тогда, наоборот, требовалась тщательная маскировка, — в небе господствовала немецкая авиация.
Такой комбинированный путь огромной протяжённости был поистине героическим. Воображение не может вместить в себя все его трудности. Такого ещё не бывало в мире!
Значительная часть перевозимого топлива уходила на транспорт, работающий на паровозной тяге. А когда на Каспии поднимался шторм, баржи и суда не могли выйти в море и транспортировка прекращалась. Но если штормило в средних баллах — перевозка ни на миг не прерывалась!
Вот тут проявилось с особой силой и важностью стратегическое значение «Второго Баку», строительство которого, как я уже говорил, началось ещё до войны, и жизненную необходимость его мы так остро ощутили. Хотя его доля в общесоюзном объёме добычи нефти была сравнительно невелика, но это была золотая добыча, золотая доля — нефть, перерабатываемая практически на месте добычи заводами Центра и Поволжья.
Из-за постоянных перебоев с вывозом нефти и нефтепродуктов бакинские нефтехранилища оказались переполненными, нефть девать стало некуда и большое количество скважин консервировалось. Что делать в такой фактически безысходной обстановке? Не прекращать же добычу нефти, когда нужда фронта в горючем отчаянная. Требовалось незамедлительно использовать весь огромный трудовой опыт и потенциал бакинских нефтяников, техническую смекалку и умение находить неординарные решения.
И вот возникает невероятное, с точки зрения технологии, предложение: нефть добывать, не сбавляя прежних темпов, и гнать её по трубопроводам на перерабатывающие заводы в «Чёрный город», снимать там энергетическую верхушку, а остаток возвращать обратно и закачивать в нефтяной пласт. Конечно, такое предложение даже для бывалых знатоков нашего дела казалось нереальным. Но другого выхода не было. И, взвесив все условия экстремальной обстановки, все «за» и «против», я признал предложенный выход единственно возможным, полностью поддержал и санкционировал его реализацию.