Оставив машину, на курган поднялся пешком, цепляясь в темноте за кусты, за какие-то колючки. Наконец долгожданный окрик часового:
— Стой! Кто идет?
Командный пункт. Овраг, свежевырытые щели, блиндажи. Мамаев курган! Мог ли я тогда предполагать, что он станет местом высшего напряжения боев за Сталинград, что здесь, на этом клочке, не останется ни одного живого места, не перекопанного взрывами снарядов и авиабомб?
Вот и блиндаж начальника штаба армии генерал-майора Николая Ивановича Крылова.
До этого мы с ним не встречались и не были знакомы. Я знал, правда, что он был одним из руководителей обороны Одессы и Севастополя. Встреча на дорогах войны. Как много было и у меня и у него таких встреч! Встретились, разошлись. А эта встреча была на всю жизнь, до самого того скорбного часа, когда довелось мне проводить самого родного и дорогого моего друга, которого подарила мне моя долгая жизнь, Николая Ивановича, Маршала Советского Союза, командующего Ракетными войсками стратегического назначения, в его последний путь — на Красную площадь. Дружба наша была скреплена не только боями за Сталинград, не только тем, что мы рядом провели много дней и ночей под огнем врага, но и общей горечью утраты наших боевых товарищей.
А тогда? Тогда мы еще не знали друг друга и не знали, сойдемся ли характерами.
Блиндаж Крылова. Это и не блиндаж в строгом смысле слова. Широкая щель, прикрытая хворостом и соломой. Поверх хвороста и соломы десять — двадцать сантиметров земляной насыпи. По одну сторону щели — земляная лавка, по другую сторону — земляная постель и земляной стол. Перекрытие содрогается от взрывов снарядов. Немцы уже обстреливают город и курган. Методический обстрел по площадям, еще не по целям. На столе разложены карты. На них сыплется земля.
В блиндаже двое: генерал Крылов с телефонной трубкой в руке и дежурная телефонистка Елена Бакаревич, голубоглазая девушка лет восемнадцати. Крылов с кем-то резко разговаривает. Его голос звучит твердо, громко, рассерженно. Бакаревич сидит у входа с двумя телефонными трубками в руках и кому-то отвечает:
— Занят по другому телефону.
Я достаю документ и кладу его перед Крыловым. Не прекращая отчитывать кого-то, он пробегает бумагу глазами, потом заканчивает разговор, и мы здороваемся. При скудном свете коптилки вижу энергичное, суровое и в то же время приятное лицо.
— Видите ли, товарищ командарм, — говорит Н. И. Крылов, — командир танкового корпуса без моего разрешения снял командный пункт с высоты 107,5 и перенес его на самый берег Волги. Другими словами, командный пункт соединения находится сейчас позади нас. Это безобразие…
Соглашаюсь с ним, что это безобразие, и пересаживаюсь к столу. То и дело раздаются телефонные звонки. Бакаревич передает трубку Крылову. Он отдает распоряжения на завтрашний день. Я слушаю, стараясь вникнуть в смысл разговора: решил не мешать Крылову. Слушая его и одновременно изучая его рабочую карту, отметки и стрелы на ней, хочу войти в курс происходящих событий. Чувствую, что для спокойного доклада об обстановке у него нет времени. Я должен довериться Крылову, не нарушать его действий, не изменять его плана на завтра, потому что все равно ничего не смогу исправить.
Американцы говорят: время — деньги. В обстановке тех дней можно было бы сказать: время — кровь; ведь за упущенное время придется расплачиваться кровью наших людей. Крылов, очевидно, понял смысл моей задумчивости; во время телефонных разговоров он острием карандаша показывал на карте участок, о котором шла речь, очень подробно, с повторениями, разъяснял командирам задачи, вводя меня таким образом в боевую обстановку. Я почувствовал, что мы находим общий язык.
С Николаем Ивановичем Крыловым мы были неразлучны все время боев за город. Мы жили в одном блиндаже или щели, вместе спали и ели, вместе переживали все горести и радости.
Он был начальником штаба армии и моим первым заместителем. В то трудное время мы хорошо узнали друг друга, и в оценке событий, как бы сложно ни складывалась обстановка, у нас не было расхождений.
Я особенно ценил боевой опыт Николая Ивановича, полученный им в обороне Одессы и Севастополя, его глубокие знания, организаторский талант, умение работать с людьми.
Исключительная честность и отзывчивость, верность долгу — вот главные черты коммуниста Николая Ивановича Крылова.
Я отправил телеграмму Военному совету фронта о прибытии на место и о вступлении в командование 62-й армией и взялся за работу. Прежде всего я решил выяснить, почему командир танкового корпуса самовольно переместился на берег Волги, когда есть приказ: «Ни шагу назад!», и попросил вызвать его к телефону.