— Земля у Волги, на улицах города, в садах и парках стала скользкой от крови, и гитлеровцы скользят по ней, как по наклонной, к своей гибели, — говорили защитники города.
Наши бойцы и командиры знали, что отходить некуда и нельзя, и, главное, они поняли, что захватчиков можно бить, что они не забронированы, что наши пулеметы и автоматы очень хорошо прошивают их насквозь. Бронебойщики не боялись подпускать немецкие танки на 50–100 метров и наверняка поражали их.
16 и 17 сентября бои шли с нарастающим напряжением. Вводя свежие резервы, противник непрерывно атаковал в центре части 13-й гвардейской дивизии и 42-й стрелковой бригады. Особенно жестокие бои шли в районе Мамаева кургана и вокзала.
С утра 16 сентября полк Елина с подразделениями 112-й стрелковой дивизии отбил Мамаев курган, но дальнейшее наступление задержалось. Начались встречные бои и встречные атаки, вернее, смертельные схватки, которые продолжались на Мамаевом кургане до конца января 1943 года.
Противник тоже понимал, что, завладев Мамаевым курганом, он будет господствовать над городом, над заводскими поселками и над Волгой. Для достижения этой цели он не жалел ни сил, ни средств. Мы в свою очередь решили во что бы то ни стало удержать Мамаев курган. Здесь были разгромлены многие танковые и пехотные полки и дивизии противника, и не одна наша дивизия выдержала жесточайшие бои — бои на истребление, невиданные в истории по своему упорству и жестокости.
Авиабомбы до тонны весом, артиллерийские снаряды калибром до 203 миллиметров переворачивали землю, но рукопашные схватки, когда в ход идут штык и граната, были в тех условиях главным, наиболее действенным и реальным средством борьбы.
Бои за дома специалистов то затихали, то вспыхивали с новой силой. Как только наши атаки или огонь ослабевали, противник немедленно начинал бить по центральной переправе на Волге. И мы вынуждены были все время наступать, сковывать засевшего и накоплявшегося в домах специалистов противника.
Четырехэтажный дом на Советской улице, занимаемый ранее семьями облпотребсоюза, с 17 сентября стал опорным пунктом на левом фланге дивизии Родимцева. Этот дом называется «домом Павлова». Конечно, Яков Федотович Павлов не является домовладельцем, но он сумел со своими бойцами превратить его в крепость, за которую немецкие захватчики положили не одну сотню своих солдат и офицеров и не могли взять его ни штурмом, ни длительной осадой. Свыше 50 суток длился бой за этот дом. Восточнее этого дома до сих пор стоит четырехэтажное здание со срезанной наполовину снарядами заводской трубой. Это бывшая мельница, которая в общей системе обороны с «домом Павлова» явилась преградой для рвущегося врага к Волге.
В районе вокзала борьба шла с переменным успехом. Вокзал и соседние здания по четыре-пять раз в день переходили из рук в руки. Каждый штурм стоил обеим сторонам десятков и сотен жизней. Силы борющихся таяли, подразделения редели. Как нам, так и противнику приходилось вводить свежие силы, то есть резервы.
Стойкое сопротивление наших воинов в центре города, особенно воинов 13-й гвардейской дивизии, срывало планы и расчеты Паулюса. В конце концов он бросил в бой все силы 2-й ударной группы, которая дислоцировалась в районе Воропоново, Песчанка, Садовая.
Две танковые, одна моторизованная и одна пехотная дивизии противника, пополнившись людьми и техникой, повели решительное наступление на левое крыло армии. Для нас оно не было неожиданным, но сил, чтобы отразить удары этого кулака, мы не имели. И хотя противник был значительно сильнее нас, каждый свой шаг вперед он оплачивал дорогой ценой.
В военной истории верхом упорства считаются случаи, когда объект атаки — город или деревня — переходит несколько раз из рук в руки. На южной окраине города стоит до сих пор громадное здание — элеватор. С 17 по 20 сентября там круглые сутки шли бои. Не только элеватор в целом, по и отдельные его этажи и хранилища по нескольку раз переходили из рук в руки. Полковник Дубянский докладывал мне по телефону:
«Обстановка изменилась. Раньше мы находились наверху элеватора, а немцы внизу. Сейчас мы выбили немцев снизу, но зато они проникли наверх, и там, в верхней части элеватора, идет бой».
Таких упорно оборонявшихся объектов в городе было десятки и сотни; внутри них «с переменным успехом» неделями шла борьба за каждую комнату, за каждый выступ, за каждый марш лестничной клетки.
Утром 16 сентября я доложил Военному совету фронта, что резервов у нас нет, в то время как противник все время вводит в бой свежие части, и что еще несколько дней таких кровопролитных боев — и армия будет обессилена, обескровлена. Я просил срочно усилить армию двумя-тремя свежими дивизиями.