Дон Франсишку Маскареньяш не был новичком в делах восточных. Прежде чем попасть в Макао, он занимал пост вице-короля Индии{148}, вернее владений португальской короны на Индостане. За время службы в заморских территориях у него сложилось убеждение, что здесь, как нигде, важен внешний вид: степенная осанка, полный набор регалий, приличествующих рангу. С первого взгляда должно быть видно: перед вами представитель страны, достойной уважения!
И для приема китайцев губернатор, невзирая на духоту, вырядился в полную форму капитан-генерала. Поверх рубашки со стоячим воротником и жилета одел кирасу, с шеи на грудь спустил на ленте шелковый крест орденский. Опоясался палашом с витою рукоятью. Темно-малиновые по колено штаны, украшенные у сгиба такого же цвета зубчатыми помпонами, в обтяжку облегали бедра и ягодицы. Светлые чулки и остроносые башмаки с пряжками дополняли наряд губернатора Макао. Он величаво восседал за столом, поглаживая стоявший рядом железный шлем с прорезями на лицевой части. Двое слуг-метисов, стоя по бокам, размахивали опахалами.
При появлении китайцев, которых ввел секретарь, дон Франсишку не встал, лишь кивнул головой в знак приветствия. Но когда переводчик сказал, что прибывшие из Пекина посланцы справляются о здоровье короля поднялся и в свою очередь через переводчика осведомился о здоровье правителя Китая. Выслушав ответ, что он пребывает в полном здравии, выразил словами и видом своим величайшее удовлетворение.
Приветствия закончились, и губернатор великодушным Кестом пригласил садиться. Учтиво благодаря и одинаково улыбаясь, китайцы сели возле поставленного для них столика на низких ножках. Неслышно ступая босыми ногами, слуги подали гостям чай. Губернатор продолжал восседать за своим монументальным столом, занимая место в центре. Рядом расположились секретарь, переводчик, и на самом краю притулился эскривао.
Глядя на физиономии китайцев, носивших имена Михаил и Павел, исповедующих одну и ту же веру, что он, губернатор в душе никак не соглашался отнести этих «эстранжейраду» к числу приобщенных к благам христианской цивилизации. Он не мог отделаться от мысли, то эти апостолические имена столь же неестественны ля носящих их, как искусственная улыбка, прилипшая их губам.
— Так вас прислал Ваш государь? — губернатор стал подводить разговор к цели приезда китайцев.
— Да-да, — С неизменными улыбками отозвались те.
— Не скрою, — любезно продолжал дон Франсишку, — для меня лично и для всех моих соотечественников это большая честь. И нам приятно будет оказать любезность Вас пославшим.
— Им надобна помощь от Вас, — мгновенно произнес Павел.
— Соседи добрые на выручку всегда приходят друг другу, — ушел от прямого ответа губернатор.
— Нам нужно, что бы вы нам дали орудия огненного боя, — уточнил Михаил с улыбкой, но голос его звучал требовательно и жестко.
— Мм, — задумчиво произнес губернатор, а про себя подумал: «Им палец в рот не клади, а то по локоть руку отхватят».
Не скрывая, что ему неудобно и тяжело в плотной одежде, да еще с этими наплечьями, и так рассчитывая дать понять посланцам китайского двора, что собственно ради них он так и вырядился, губернатор вытер платком взмокшее лицо. Слабо улыбнувшись, словно прося снисхождения, засунул два пальца за тугой воротник, чтобы легче было дышать.
Вздохнув с видимым облегчением заговорил: «Просьба эта для меня, признаться, несколько неожиданна. Помочь готов конечно, я. Но тут, в Макао, я совсем недавно. Мне нужно доподлинно узнать, что, где и как, чем располагаем сами. Мне думается, что время пока терпит, чтоб вам дать ответ. У вас, наверное, еще дела к святым отцам есть, и потому, вас отпуская, — губернатор встал, — я с вами вовсе на прощаюсь».
* * *
Дон Франсишку опустил подзорную трубу. Сколько ни прикладывай её хоть к правому, хоть к левому глазу, все равно ничего не видать, кроме моря и неба, которые сливаются где-то там. Голландцев, слава богу, пока не видно. Но что-то запропастился и Жоао Соариш Виваш со своим «Сан Ильдефонсо». Он-то, Жоао Соариш Виваш, и должен разведать, где обретаются голландцы и каковы их силы. А тут ещё эти китайцы… И их ходатаи. Падре Габриелль опять приходил и весьма настойчиво советовал не отказать в помощи китайскому правителю. Да не один падре прожужжал все уши: «Нельзя, чтоб два посланца китайского двора уехали с пустыми руками». И эти главари дэжэрэдатос, что окопались в Сенадо да Камара.
С тем же докучают. Не дай бог, пугают, если обидим отказом правителя Китая. Китайцам стоит только прекратить продавать нам продукты, и наш город погиб. Ведь неоткуда нам будет получить провизию. Все это верно, все это так, соглашался губернатор, а если пушки отдадим китайцам, защищаться от голландцев как? Ведь нам они враги Доныне. Нагрянуть могут в миг любой.
* * *
Рука, державшая подзорную трубу, слегка дрожала, и оттого последняя смещалась, а глаз терял показавшееся судно. Расставив шире ноги и твердо упершись ими так, словно он стоял на палубе корабля, дон Франсишку перехватил подзорную трубу еще левой рукой и чуть ли не вдавил ее в глазницу. Корабль приближался, хотя и медленно, как казалось губернатору. Гораздо медленнее, чем ему хотелось. «Этот чертов ветер, — бормотал дон Франсишку, — совсем некстати выдохся, куда-то вроде вовсе подевался. Воздух из продырявленного бурдюка с большей силой выходит, чем дует он сейчас». И, словно обидевшись от такого сравнения, ветер налетел откуда-то с озорным посвистом и сорвал с головы губернатора шляпу. Пока тот ловил ее, скача за ней вприпрыжку, и снова нахлобучил для верности до самых глаз, судно подвинулось заметно. Как человек, дорогой утомленный, пред домом близким принимает бодрый вид, так и нау при виде гавани задрало нос тупой, и на надутых туго парусах крест белый с красной каймой стал ясно виден. А когда судно развернулось бортом, при помощи подзорной трубы можно было прочесть и его название — «Сан-Ильдефонсо».
— Известно ль о голландцах что? — спросил губернатор капитана нау Жоао Соариш Виваша{149}, едва ступил на берег тот. «Мы были в Нагасаки, — следовал ответ. — Прошли оттуда вдоль побережья Китая. Голландцы нам помехи не чинили. Насколько нам разведать удалось, У них сейчас в китайских водах нет большого флота».
* * *
— Ну коли так, — рассудил дон Франсишку, — то мы помочь китайскому государю, пожалуй, сможем. Хотя язычник он, но недруга его… Как там их? А, дада, или дацзы, язычники вдвойне. Да и Макао-то лежит во чьих владениях? Китайского государя. И потому уж нужно ладить с ним. Теперь позвать надо этих китайцев, а то уж, видно, заждались, — Выйдя из своей комнаты, вошел в соседнее помещение, где над бумагами склонился секретарь. «Педро, — обратился к нему дон Франсишку, — завтра поутру пусть придут ко мне эти два китайца, что посланы из Пекина».
* * *
— Довольны Вы пребыванием у нас? — любезно осведомился губернатор, встречая Михаила Чана с Павлом Суном. — Недостатка не испытывали ни в чем?
— Нет, нет, — отозвались те. — За все премного благодарны.
— Я очень рад, что вы довольны оказанным приемом. Но Вас, наверное, с нетерпеньем ждут, кто Вас послал, и потому пора продолжить прежний разговор и, — дон Франсишку сделал многозначительную паузу, — прийти к решению, удобному для всех.
Оба китайца дружно обнажили зубы в широкой улыбке.
— Как говорили на словах и как написано в письме Военной палаты, что привезли с собой, вам нужно оружие огненного боя, — в голосе губернатора зазвучала озабоченность. — Что можем дать и сколько? Как мне известно стало днями, пушки есть у вас. Давали мы, то было, правда, до меня. Потом ведь в ваших водах затонуло английское судно. И сняли вы с него как-никак 30 пушек.