Его руки сжимают дерево дверного косяка, который стонет под его силой.
– Дакота, – рычит он, вызывая у меня мурашки по спине. – Маленькая пара, ты вернулась ко мне?
Когда я всего в нескольких шагах от него, что-то рвется внутри меня, осколки разлетаются у моих ног и сверкает золотая нить между нами. Это так осязаемо, я почти вижу, как это связывает нас вместе. Я бросаюсь на него, и он быстро движется, чтобы поймать меня, тихий стон срывается с его губ при столкновении.
Я утыкаюсь лицом в его шею, меня переполняют эмоции, и слезы начинают течь по моим щекам.
– Прости, – всхлипываю я.
Джейс мурлычет глубоко в груди, когда он возвращается в свою хижину и пинком захлопывает дверь. Он движется, несет меня куда-то, но меня не волнует пункт назначения. Это так правильно. Теперь, когда я в его объятиях, я не понимаю, как я могла держаться от него подальше целую неделю.
Я вижу, какой я была сломленной вдали от него, сломленной и потерянной, но в его объятиях все по-другому. Я снова цела.
Он садится на край своей кровати, и я прижимаюсь к его груди, слезы неудержимо текут. Смущение переполняет меня, но облегчение – это то, что я не могу отрицать и не могу оттолкнуть. Я знаю, что он все равно чувствует то же, что и я. Эта мысль успокаивает меня, хотя голос в моей голове говорит, что это должно быть удушающе.
Пальцы и когти Джейса пробегают по моим волосам. Его прикосновения настолько нежны, что противоречат тому большому человеку-волку, которым он является. Он шепчет мне на ухо приятные слова, но я их особо не слушаю. Его мурлыканье меня гипнотизирует, расслабляя до клеточного уровня, и я могу контролировать свои эмоции.
– Прости, – снова хныкаю я, зная, насколько они неадекватны.
Его когти запутались в моих волосах, и Джейс нежно дернул меня, оттягивая меня от своей груди и глядя на меня сверху вниз.
– Почему ты извиняешься, маленькая пара? Ты не сделала ничего плохого.
– Я оттолкнула тебя. Хотя это казалось неправильным. Хотя я ненавидела каждое мгновение, проведенное вдали от тебя.
Я протягиваю руку и потираю то место на груди, где болит о нем, то место, где он привязан ко мне.
– Это было больно, и если мне было больно, то я знаю, что то же самое было и с тобой, но ты все равно держался подальше и давал мне пространство.
Щеки моего человека-волка слегка розовеют, и румянец доходит до его ушей. Это восхитительно. Когда он застенчиво отводит взгляд, я кусаю губу, чтобы не засмеяться над выражением его лица.
– Я не совсем оставался в стороне, – бормочет он.
Я больше не могу сдерживаться, и из меня вырывается смех.
– Я знаю.
Его глаза встречаются с моими, и я улыбаюсь ему.
– Я чувствовала, что ты смотришь на меня. Знаешь, – немного поддразнивая его, я машу рукой между нами, – эта связь не может быть односторонней. Я знала, когда ты был рядом со мной. Я могла чувствовать тебя.
– Я просто хотел убедиться, что ты в безопасности.
Его глаза впились в меня с такой интенсивностью, что мне захотелось раздеться и встать на четвереньки ради него.
– Мне это было нужно.
Я медленно киваю, мои глаза блуждают по его лицу. Когда часть его волос падает ему на глаза, я поднимаю руку и зачесываю их назад. В его взгляде есть уязвимость, и это выводит меня из себя. Я знаю, что не помогла, оттолкнув его. Мне ясно, что мой человек-волк не полностью принял то, что он есть.
– Я действительно чувствовала себя в безопасности, пара, – шепчу я слова, и Джейс замирает, прежде чем зарычать, гул вибрирует во мне. – Ты охранял меня. Я не возражала против того, чтобы ты был там.
Мои глаза закрываются при воспоминании о боли, которую мы оба чувствовали.
– Прости, что оттолкнула тебя.
– Я понимаю, Дакота.
Его руки сжимаются вокруг меня, и я чувствую, как тверд его член сквозь спортивные штаны. Я прекрасно понимаю, что на нас слишком много одежды.
– Я был готов уделить тебе столько времени, сколько тебе было нужно.
Мои глаза медленно открываются, и жар между нами вспыхивает несмотря на то, что он никогда не угасал, сколько бы ни прошло времени и ни расстояния.
– Это бы ничего не изменило. Ты моя, и это навсегда, но я знал, что тебе нужно время.
– Навсегда? – это слово звучит как надежда на моих губах, даже для меня.
– Да.
Его руки скользят вверх по моей спине, и со следующим вдохом он стягивает мою рубашку через голову.
– Спаривание – это на всю жизнь.
Он наклоняется вперед и облизывает след, который оставил на мне.
– Это на всю жизнь.
– Джейс, – стону я, – ты мне нужен.
Как будто мои слова открывают что-то для нас обоих, когда он поднимает меня и быстро раздевает. Его движения резкие от желания, но он гарантирует, что не причинит мне вреда. Идеально. Он идеален, даже если часть меня все еще боится.
Боится, что все это исчезнет. Боится, что это всего лишь сон, и я проснусь, все еще застряв в своей прошлой жизни с Макнилом и его издевательствами.
Я отбрасываю эти мысли, когда Джейс встает, и стягиваю его спортивные штаны с его ног. Он отбрасывает их, и я немного хихикаю, когда слышу, как рвется ткань. Его это совсем не беспокоит, если судить по выражению голода на его лице.
Я заползаю на кровать и виляю задницей, потому что все во мне умоляет представиться ему таким образом.
– Я хочу чувствовать, как ты сжимаешь мои бедра и берешь меня, – хныкаю я, потребность во мне берет верх и озвучивает мои желания.
Джейс откидывает голову назад и воет, прежде чем подойти к краю кровати, удерживая меня одной рукой. Другой он сжимает основание своего члена, потираясь головкой между моими скользкими половыми губами. Я пытаюсь двинуться, чтобы вобрать его внутрь себя, но его хватка на моем бедре крепче, словно напоминая мне, кто здесь главный.
Мою кожу покрывают мурашки, предвкушение того, когда он вот-вот войдет в меня, заставляет мою голову кружиться, и я тяжело дышу. Я издаю звук в задней части моего горла, это мольба и молитва. Его мурлыканье делает меня еще более влажной.