— Хорошо?
— Хорошо, — довольно ответила она. — Куда теперь?
— Не в кино?
Марианна посмотрела на часы, пожала плечами и сказала:
— Мы теперь никуда не успеем.
Вильгельм улыбнулся.
— Вы очень расстроены? — спросила Марианна.
— Введён в заблуждение? — не понял Вильгельм.
— О, нет, Вильгельм. Вы не так поняли. Я не ввожу вас в заблуждение. Ради Бога, не подумайте так. Я спросила вас, не расстроены ли вы. Вводить в заблуждение — не значит расстраивать. Это большая разница. Я попытаюсь это вам объяснить. Вот послушайте, когда говорят…
— Я вспомнить разница, — прервал её Вильгельм. — Я, — продолжил он, — есть не расстроен.
— Но вы хотели в кино, и радовались этому?
— Смотреть на вас, — рассмеялся он.
— Нет, на экран.
— Я радоваться, что с вами вместе.
— Хотите, мы ещё погуляем?
— Чего хотите вы, того хочу и я.
Так они и сделали. Во время прогулки возникла определённая проблема, на которую Вильгельм через некоторое время обратил внимание, и сказал:
— Когда станет позже, вы станете холодно быть. У вас нет пальто.
— Нет, — сказала с сожалением Марианна.
— Что тогда делать?
Марианна пожала плечами.
— Я не знаю. Посидеть в кафе. Или идти домой.
Вильгельм возразил:
— Всё плохо. В кафе сидеть все дни вы в «Подсолнухе». Или идти домой — тоже плохо.
— Нам ничего другого не остаётся, — произнесла Марианна и вздохнула.
Вероятно, этот вздох придал Вильгельму смелости сказать ей:
— Это есть невозможно, если вы пойдёте со мной в мою комнату на час или два?
— Нет, — ответила Марианна без промедления. — Это невозможно.
Она разочаровалась. «Ага! Вот оно что», — подумала она.
— Я себе это тоже думать, — сказал Вильгельм, и, для себя, тихо добавил: — жаль.
Гельзенкирхен, это город, о котором неверно говорят, что он недостаточно красивый. Гельзенкирхен, это город для работы, и этот титул делает его выше некоторых городов, кичащихся своим блеском — таких, как Лас-Вегас или Рено. Но и в Гельзенкирхене прогулку можно сделать интересной. Всё зависит от того, кто это делает и что хочет увидеть, правда, не стоит надеяться, что найдутся объекты «высокой» архитектуры.
Марианна и Вильгельм в этом не нуждались. Поиск, в состоянии которого они находились, был не материальным, а духовным. Они радовались луне на небе, просвечивавшей сквозь смог городских дымовых труб, будто сквозь вуаль. Правда, маленьких и слабо светящихся звёзд не было видно..
— Как красиво, — произнесла Марианна. — Какое красивое небо.
Требования, выдвигавшиеся в Гельзенкирхене к небосводу, не такие, как в Берхтесгадене.[3] Но зато жители этого угольного региона не страдают от лавин. Тоже своего рода преимущество.
— Вы читали Матиаса Клаудиуса? — спросила Марианна. — Его прекрасные стихи о луне?
— Нет, — ответил Вильгельм, — он не известен в России. Надо, однако, не думать вам, — добавил он, — что в России не читают стихи.
— Я знаю, что там читают очень много.
— Откуда вы знаете?
— Об этом у нас очень много пишут в газетах.
— Вы мне показать как-нибудь… как называть… Матиас…
— Клаудиус.
— Да, Клаудиус. Вы мне как-нибудь показать его стихи?
— Охотно.
— Спасибо.
Они приблизились к автобусной остановке с навесом для пассажиров, в котором стояла скамейка, которая их соблазнила. Марианна не удержалась и предложила немного посидеть, потому что у неё были лёгкие и узкие итальянские сандалии, не пригодные для прогулок, и поэтому у неё начали болеть ноги. Её желанию ничего не мешало, так как под навесом никого не было.
Она села первой. Вильгельм последовал её примеру и, когда он сел, Марианна заметила, что между ними остался большой промежуток: примерно в две ладони. Она отметила это с одобрением и стала ждать, будет ли это расстояние уменьшаться.
Ничего не происходило. Расстояние не уменьшалось.
Марианна скрестила руки на груди, положила ладони на плечи, и стала их тереть. При этом она начала немного дрожать.
Вильгельм испугался.
— Вы замёрзли?
— Немного.
Он быстро встал.
— Тогда нам надо идти домой.
— Нет, ещё не так холодно.
Вильгельм немного помедлил и снял с себя пиджак.
— Что вы делаете? — спросила Марианна.
— Я давать вам согреться.
— Тогда вы сами замёрзнете, — отказалась Марианна.
Он улыбнулся и накинул пиджак ей на плечи, несмотря на сопротивление.