Немного музыки.
У стойки все молчали. Это было выгодно для двух официантов, так как им не приходилось кричать заказы хозяину по три раза, чтобы он понял.
Первый, кто наконец-то смог что-либо сказать, был горный мастер Масловский.
— Тео, ещё водки, двойной.
Все восприняли это как сигнал. Со всех сторон хором прозвучало:
— И нам тоже, Тео.
После того, как все выпили, Йохан Шумахер без слов вынул из кармана свой билет, поднёс к нему снизу горящую спичку и бросил пепел на стойку. Тео тряпкой убрал грязь. Потом посмотрел на Масловского, так как он тоже поставил банк на «Шальке».
— Ты тоже, Юпп? — спросил он, не выпуская тряпку из рук.
Никто не смеялся. Трагедия, которая разыгрывалась где-то далеко, была ужасной.
— Вот скажите мне, — пояснил Шумахер, — случится когда-нибудь так, что они не станут больше платить этому дерьму?
Ни у кого не было сомнений, что он имел в виду тренера «Шальке».
Между тем по радио шёл репортаж из Дортмунда, со стадиона Роте Эрде, где счёт оставался 0:0. Со стадиона Мюнгерсдорфа сообщали, что ФК «Кёльн» выигрывал у гостей из Франкфурта со счётом 1:0. Футболисты Гамбургского спортивного клуба проигрывали футболистам из Кайзерслаутена 0:1. «Боруссия» из Мёнхена-Гладбаха, последняя в списке ведущих команд, в своём родном Бёкельберге расправлялась с футболистами из Бохума; они уже забили два мяча, как и «Бавария» в Мюнхене. Все эти результаты не изменились до свистка об окончании первого тайма.
В «Подсолнухе» все сидели с грустными лицами. Один болельщик выразил общую точку зрения, сказав:
— 0:2 ещё проходит. По крайней мере, не такой большой проигрыш.
Другой осторожно добавил:
— Если этот счёт останется.
В течение всего времени только один стол в самом дальнем углу оставался свободным. Там сидел посетитель, который зашёл сюда не случайно, и не случайно посматривал на дверь, которая вела на кухню. Не прошло и двух минут, как появилась Марианна.
Улыбаясь, и не обращая внимания на возгласы молодых парней, сидевших за соседними столиками, она пробралась к этому единственному посетителю в углу и поздоровалась с ним:
— Вильгельм, как хорошо, что вы здесь. Я не помню, на какое время мы договорились. На полпятого или на пять…
— На полпятого, — сказал Вильгельм Тюрнагель не совсем весело.
— На всякий случай я выглянула и, как оказалось, вовремя, — засмеялась Марианна и быстро села.
Он пришёл бы ещё раньше, сказал Вильгельм на своём ломаном немецком, но это не имело бы смысла.
— Конечно, — кивнула Марианна. — До этого момента я не могла ни на секунду выйти из кухни. Сегодня здесь особенно жарко. Они все здесь, — она показала рукой на посетителей трактира, — а не на стадионе. Но скоро станет полегче, и я больше не нужна буду маме. Я надеюсь — через полчаса. А сейчас я принесу вам пиво.
Она встала так же быстро, как и садилась. Отец, от которого не ускользнул ни этот посетитель, ни разговор Марианны, выразил своё удивление, когда дочь неожиданно подошла за пивом.
— Для себя? — спросил он.
— Нет, для господина Тюрнагеля.
— Он не может подождать официанта?
Марианна покраснела. Мужчины у стойки прислушались.
— Конечно, может, — ответила она. — Но я пообещала ему, что принесу пиво.
— Что? — воскликнул отец. — У меня так не заведено!
На кухне Марианна дала волю своим чувствам. С возмущением она рассказала матери о случившемся и закончила:
— Если отец ещё раз так сделает, то узнает, что потом будет.
— Что будет? — спросила Сабина.
— Я скажу Вильгельму, чтобы он больше сюда не приходил.
Сабина с усилием смогла сдержать улыбку, но в то же время ответила:
— Вероятно, это было бы не так уж плохо.
— Вам обоим должно быть ясно, мама, что из-за этого я не стану встречаться с ним реже, во всяком случае, не здесь.
По радио передали, что начался второй тайм. Парень в кожаной одежде, призвавший всех в самом начале болеть за команду, больше не проявлял интереса к передаче с тех пор, как стал известен счёт в Мюнхене. Он косил глазом на столик Вильгельма и заметил внимание, которое оказала Вильгельму Марианна.
— Вы его знаете? — спросил он двух друзей, с которыми пришёл в трактир.
Оба ответили отрицательно.
— Могу сказать, — уточнил один, — что я видел его здесь два или три раза. Может он и чаще заходит. Почему — понятно. Видимо у него здесь есть шанс. Кто он такой, я не знаю. Он ни с кем не разговаривает и держится отдельно.