— Почему?
— Во-первых, такой случай, чтобы угадать все шесть номеров, должен сначала наступить. — Теодор развёл руками и глубоко вздохнул. — Но, когда это случится…
— Предположим, что тебе выпало такое счастье, — настаивала на своём Марианна. — Что тогда? — Ей казалось, что она заглянула в неизвестные до сих пор глубины души отца, о которых раньше не догадывалась.
Теодор примирительно махнул рукой.
— Да ну вас!
Казалось, он попал в безвыходное положение и не может ничего придумать.
— Папа! — строго произнесла Марианна.
Он удручённо посмотрел на неё.
— Что ещё?
— Мы ждём от тебя ясного ответа. Разве мама не имеет на это право?
Оказавшись прижатым к стене, человек чаще всего начинает отшучиваться.
— Это же смешно, — сказал Теодор и в подтверждение этих слов издал звуки, изображающие смех. Он надеялся, что жена с дочерью последует его примеру и тоже засмеются. Однако улыбка застыла на его лице, когда он почувствовал на себе их укоризненные взгляды,.
— Чего вы хотите? — спросил он. Никакого ответа.
— Прекратите, наконец, — перешёл он в наступление. — Или я подумаю, что с вами не всё в порядке. — Опять никакого ответа. Наступления не получилось.
— Бина, — обратился он к своей дражайшей половине, — ты же знаешь, как ты мне нужна. Трактирщик без хозяйки на кухне — это же немыслимо. Что бы я делал без тебя? Я же не враг самому себе. Тебе это ясно?
— В такой ситуации мужчина об этом не думает, — с горечью сказала Сабина.
— В какой ситуации?
— Когда он только что потерял миллион.
Теодор в это время подумал о том, что не смог бы позволить себе нанять кухарку, и хотел уже это сказать, но вовремя остановился и произнёс:
— Выиграю я миллион или нет… — прервался он, — допустим, я выиграл. Ты знаешь, что бы я с ним сначала сделал?
В трудные моменты Теодор Бергер становился изворотливым. Это было его положительным качеством, приносившем успех и в супружеской жизни.
— Ты бы сломал нашу старую развалюху и построил бы новый отель, — ответила Сабина. И раздражённо добавила: — При этом мне пришлось бы ещё больше работать.
— Нет, я бы поступил не так.
— Нет? Ты же всегда так говорил?
— Я сделал бы это потом.
— А сначала?
— Купил бы тебе самое красивое меховое пальто, какое только есть в Эссене или Дюссельдорфе. Клянусь тебе!
Казалось, случилось чудо. Глаза Сабины засияли от счастья.
— Тео! — воскликнула она. Её голос дрогнул.
— А я? Что мне?
— Ты получишь второе по красоте, — ответил Теодор дочери.
В семье Бергеров опять воцарился мир. Ситуация, ставшая испытанием на крепость нервов, закончилась.
Теодор зажёг уже погасшую сигару и после серии поднявшихся к потолку больших клубов дыма ощутил желание выпить, для души, ещё немного водки. После этого последовала приятная, но негромкая отрыжка, поэтому Сабина и Марианна промолчали, а Теодор снова взял газету. Не ожидая ничего особенного, он продолжил чтение с того места, где остановился.
Воцарилась тишина. Марианна опять углубилась в мир благородства, не пострадавшем от произошедшего конфликта; Сабина вязала и при этом думала о норке и каракуле.
Ударом кулака по столу Теодор неожиданно прервал тишину. Сабина и Марианна вздрогнули. Не отрываясь от газеты, Теодор воскликнул:
— Тут ещё сказано про одного!
— Про кого? — спросила Сабина, к которой дар речи вернулся быстрее, чем к дочери.
— Про одного полицейского из Баварии.
— Он тоже выиграл?
— Да, выиграл.
Теодор произнёс это неохотно, так как имел для этого основание. Этот неизвестный баварский служитель правопорядка ему не понравился. Правда, Теодор, в общем-то, ничего не имел против чиновников: они приходили в трактир, пили пиво, ели свиные ножки и за всё расплачивались. Но выигравший в лотерею полицейский пришёлся ему не по вкусу, поскольку и так получал достаточное государственное содержание, а тут ещё и выигрыш. К полицейским Теодор питал профессиональную антипатию, так как те часто приходили в трактир проконтролировать время закрытия.
— Это неправильно, Бина, — произнес он обиженным на судьбу голосом.
То, что жена какого-то полицейского будет ходить в норке, вызвало у Сабины неприятное чувство, поэтому она согласилась:
— Несомненно.
— Вот именно, — продолжил Теодор ругаться. — А ведь у нас много безработных и многодетных.
— Быть может, у него пятеро детей, — произнесла Марианна, склонная принимать во внимание все возможные варианты.
Теодор оставался непреклонен.