— Пойдём, — сказала Ванда и повела его в спальню. Она расстегнула ему ширинку, чтобы ткань не мешала ей наслаждаться ощущениями и продолжала поглаживания, но уже не столь невинно, как до этого. Когда Ванда и Вильгельм шли по коридору в спальню, она не убирала руки и тянула его за собой.
После смерти Хеннеса супружеская постель пустовала, хотя Ванда никогда не теряла надежду, что за трауром последует радость, как после дождя всегда светит солнце. В этом отношении связь с Вильгельмом воспринималась как нечто естественное, что должно было произойти.
Когда Ванда начала его поспешно раздевать, что, с её слов, доставляло ей особенное удовольствие, желание у Вильгельма стало настолько сильным, что назад пути уже не было, даже несмотря на разницу в возрасте. Они раздевались при свете, так захотела Ванда. Правда, когда подошла её очередь раздеться перед ним, она вдруг решила остаться в бюстгальтере и трусиках. Вильгельм привычно потянулся к лифчику, чтобы снять его, но она перехватила его руку и направила её к трусикам. Вильгельм удивился, но не стал возражать. «Ладно, — подумал он, — если здесь, на Западе, другая очерёдность, пожалуйста, почему нет? Мне кажется, правильнее было бы так, как я знаю».
Он заметил, что у Ванды была довольно неплохая фигура, хотя её с трудом можно было назвать «лакомым кусочком». Она любила сладости и поглощала их с большим удовольствием, но при этом относилась к счастливой группе людей, позволяющих себе это без особого ущерба.
Вильгельм снял с неё трусики, при этом его эрекция увеличивалась настолько, насколько это вообще возможно. Ванда задышала с трудом и как заворожённая уставилась на его пенис. Нельзя сказать, что он пробудил в ней воспоминания. Нет, она переживала совершенно новые впечатления. Она была поражена.
— Какой ты сильный! — воскликнула она.
Вильгельм снова потянулся к застёжке бюстгальтера, однако она остановила.
— Нет! — возразила она.
— Почему?
— Выключи сначала свет.
— Но лучше, когда светло.
— Хорошо, но тогда не снимай бюстгальтер.
Вильгельм понял, в чём проблема сорокалетней женщины, и выбрал темноту. Они так ни разу и не поцеловались, даже когда Ванда раздвинула ноги и сказала:
— Давай! Давай, наконец!
Он с силой проник в неё, она даже отпрянула назад. Ничего подобного с ней никогда не происходило. С одной стороны, она боялась боли, неизбежно с этим связанной, с другой стороны, её это увлекало. Поэтому она пока не решалась принять участие в ритме его движений.
— Тебе больно? — спросил он, не останавливаясь.
Прерываясь, по слогам она прошептала:
— Не-е-ет.
После длительного воздержания оргазм наступил очень быстро и одновременно, хотя как и многие в их положении иногда они и прибегали к самоудовлетворению.
Ванда получала неописуемое наслаждение: стонала по мере приближения пика наслаждения, а потом закричала.
«Всё, — подумала она, — прекрасно для начала».
С Вильгельмом происходило примерно тоже самое. Он не задумывался над тем, как всё прошло. После оргазма он почувствовал равнодушие к Ванде, ему стало тяжело на душе.
Ванда же, напротив, после первого оргазма страстно мечтала о втором, третьем, сотом, тысячном. Она думала о длительной связи со своим жильцом и была очень разочарована, когда оказалось, что Вильгельм совершенно не разделяет её мысли. А после разочарования приходит злость, а потом и ненависть, но для этого время ещё не пришло.
— Вильгельм, — сказала она, думая о втором оргазме, — ты был такой же сильный, как и выглядишь. — Она хихикнула. — Ещё хочешь?
— Нет.
— Почему же, — удивилась она и в надежде убедиться в обратном нащупала под одеялом член Вильгельма. Её охватило разочарование.
— Ойе! — воскликнула она с сожалением.
Однако потом оптимистично заявила, что справится с этим.
— Нет, — возразил Вильгельм и отодвинул её руку.
Какое-то мгновение Ванда не знала, что сказать. Потом попыталась снова нащупать его член, однако он снова увернулся.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Для меня этого достаточно, — прозвучал ответ Вильгельма, разочаровавший её.
— Одного раза для тебя достаточно?
— Да.
Ванда не знала, что сказать. «Как можно так ошибиться, — подумала она. — Он справился с компанией рокеров, а в постели такой слабак. Как же мне не хватает моего Хеннеса».