***
В «Подсолнухе» опять приближался день отдыха. Теодор Бергер радовался предстоящей привычной встрече с Питом Шмитцем, однако в последний момент всё изменилось. К Бергерам неожиданно приехал родственник из Восточной Германии и Тео не мог оставить жену с ним. Ругаясь в душе, Тео хотел позвонить своему другу и сказать об этом, но что-то случилось со связью. После многочисленных неудачных попыток Тео позвал официанта Генриха, который жил недалеко от трактира «У фонтана», и попросил его сделать пару лишних шагов до Шмитца, чтобы передать информацию о случившемся. Шмитц и Генрих были старыми приятелями, и именно по этой причине Генрих работал в другом трактире. Он предпочитал, чтобы между работником и шефом была определённая дистанция.
Когда он вошёл в трактир, то решил полчасика посидеть и пропустить глоточек. Он даже не предполагал, что эти полчаса растянутся и станут очень важной фазой в жизни жителей Гельзенкирхена.
Общий зал наполовину пустовал, но шум, доносившийся из соседней комнаты, указывал на то, что там шла оживлённая беседа. Другим признаком, указывающим на это, было то, что официант, обслуживающий эту комнату, часто бегал к стойке и обратно.
Генрих пил пиво у стойки. То же самое делал низкорослый мужчина, немного отодвинувшийся в сторону, когда Генрих подошёл к стойке. После первого восхитительного глотка, Генрих отставил кружку, кивнул в сторону соседней комнаты, и сказал хозяину, как обычно стоявшему у разливного крана:
— Большое оживление.
— День рождения, — ответил Пит Шмитц.
— Молодцы, они скоро запоют.
— Лидер футбольной команды, — вмешался в разговор, улыбнувшись, невысокий мужчина.
— Лидер команды?
Пит Шмитц, на которого Генрих посмотрел вопросительно, дал такое пояснение: у него в гостях футбольная команда. Они приходят сюда регулярно. От одной фирмы. То есть это футбольная команда фирмы. Шеф сегодня присутствует лично, чтобы оказать честь тому, чей день рождения. Этот парень — звезда команды.
— Это вам ничего не говорит — звезда команды? — опять вмешался в разговор невысокий мужчина.
— Вы имеете отношение к этой команде? — ответил Генрих.
Невысокий мужчина покачал головой.
— Косвенное.
— Нет, — возразил Пит Шмитц, — ты принадлежишь ей целиком и полностью, это знает каждый.
Оба они знали друг друга уже давно.
— Как часто им приходится играть? — спросил Генрих.
— Как часто? Что скажешь по этому поводу? — переспросил Пит невысокого мужчину. — Ты хорошо знаешь график игр, Штуммель.
— Каждую неделю. Они не знают, куда деваться от приглашений. Все хотят посмотреть на звезду.
«Какая-то ерунда у них с этой звездой, — подумал Генрих. — Разве может быть такое, чтобы звезда играла за команду фирмы».
Несмотря на эту мысль, чтобы не обидеть обоих, он сказал:
— Это становится любопытно.
Неожиданно помрачневший Штуммель произнёс:
— К сожалению, он нас скоро оставит.
— Почему?
— Потому что его заберут в Бундеслигу. Это неизбежно. Я даже удивляюсь, почему этого не произошло до сих пор. Но в день, когда его увидит главный тренер, всё будет решено.
«Бундеслига? Какое безумие!» — Генрих вынужден был себя сдерживать, чтобы не рассмеяться и не постучать по лбу. Но это желание исчезло, когда он услышал продолжение рассказа невысокого мужчины, которого Пит Шмитц называл Штуммелем:
— Знаете, дело в том, что в России он должен был войти в состав национальной молодёжной сборной. Полгода назад он приехал сюда, в Гельзенкирхен, как поздний переселенец, но он относится к такому типу людей, из которых слова надо клещами вытягивать. Другой бы на его месте уже давно бы создал себе рекламу, а этот до последнего утаивал, что с ним там вообще было. Только его шеф оказался хитрее, поговорил с ним с глазу на глаз, и тогда он во всём признался. Правда, пришлось его уговаривать. Я уверен, он нам рассказал далеко не всё. Вообще-то он чудак. Живёт в основном один. Сидит всё время в своей комнате и зубрит. Говорят, что хочет повысить квалификацию. То, что он сейчас здесь — исключительный случай. Иначе не могло и быть, не мог же он на свой день рождения отправить замену.
Штуммель повернулся к хозяину.
— Так, Пит?
— Точно, — кивнул Шмитц.
Со скептическим выражением лица Генрих сказал Штуммелю:
— О таком мастере после его прибытия сюда из России было бы давно известно. Ведь он состоял в национальной сборной, как вы сказали.