Когда она вернулась в комнату, мать спросила:
— Чего он хотел?
— Он пригласил меня в кино.
— И что ты ответила? Отказалась?
— Нет.
Сабина потеряла дар речи.
— Что мне одеть, мама?
— Это так трудно? Он предъявляет какие-то претензии? — уколола Сабина.
— Проблема в том, что он зайдёт за мной через полчаса. У меня мало времени.
— Ага, иначе ты бы занялась своим туалетом?
Марианна посмотрела на мать, покачала головой и сказала:
— Если бы ты сама себя послушала, то получила бы правильное представление о своей объективности, которое пошло бы тебе на пользу.
— Я просто раздосадована и думаю, что ты это поймёшь.
— Чем же ты раздосадована?
— Тем, что весь вечер просижу теперь одна.
— Вот видишь, — засмеялась Марианна непроизвольно, — он наверняка не желал тебе такого.
— Надо же было так случиться, что он о тебе вспомнил. У него нет никого другого?
— Видимо, нет.
— Ты сказала «видимо». Ты этого не знаешь точно?
— Чего я не знаю?
— Есть ли у него, например, подружка.
— Нет, — ответила Марианна после короткой паузы, — не знаю.
— А его семья, другие близкие, что ты знаешь о них? Или тоже ничего не знаешь?
— Какие другие близкие?
— Родственники: братья, сёстры, родители.
— Братьев и сестёр у него нет, — ответила Марианна, и её лицо помрачнело, когда она продолжила, — его родители погибли. Это очень трагичная история. Представь себе, они за несколько дней до отъезда из России стали жертвой автокатострофы. Водитель автобуса был пьян и на железнодорожном переезде без шлагбаума не заметил предупреждающий сигнал о приближении поезда. Восемьдесят человек заплатили за это своими жизнями. А сам водитель отделался лёгкими ранениями.
Сабина сопроводила этот рассказ следующим комментарием:
— Такое происходит там часто, потому что они здорово пьют.
— Не больше, чем здесь, у нас, — сказала Марианна.
Затем она бросила взгляд на часы и спрыгнула с подлокотника кресла, на котором сидела.
— Я опаздываю! — воскликнула она, повернулась к двери и побежала наверх.
Сабина посмотрела ей вслед. Затем перевела взгляд на телевизор, с которым будет вынуждена провести весь вечер.
— Что там сегодня интересного? — спросила она сама себя, полистала программу и выяснила, что сейчас идет программа «Полезные советы по выбору профессии». «Передача, — подумала она, — оказалась бы полезной для господина Тюрнагеля. Возможно, он нашёл бы, чем заняться».
***
Теодор Бергер и Пит Шмитц ругались в трактире Пита «У фонтана». Во всяком случае, так это выглядело. Пит стоял за стойкой, Теодор — перед ней, оба раскрасневшиеся и обменивающиеся грубостями.
Пит Шмитц, как и Теодор Бергер, представлял собой гору мяса и костей. Он не был уроженцем Рурского бассейна, так как родился в Кёльне. Самой большой его печалью было то, что судьба занесла его в Гельзенкирхен, и из-за этого он не мог каждый день видеть башни Кёльнского собора. Эта рана не заживала в его душе. По крайней мере, он хотел, чтобы его похоронили там, и давно уже написал в завещании, чтобы после смерти его тело перевезли в Кёльн.
На примере Пита нашло подтверждение изречение: «коренной житель Кёльна может быть счастливым только в тени башен Кёльнского собора». Когда где-нибудь зазвучит нестареющая песня Вильгельма Остермана «Тоска по Кёльну» и пропоют строку «Я мог бы пешком до Кёльна дойти», то гигант Пит Шмитц усаживался где-нибудь в стороне и закрывал руками лицо, чтобы никто не видел слёз в его глазах. Всё человечество он разделил для себя на две группы — на жителей Кёльна и других. Его привычное выражение состояло из пяти слов: «Как же вы достойны сожаления!» При этом он имел в виду всех тех, кто не был жителем Кёльна.
Когда раздавалось кодовое слово «карнавал» — это был конец. Пит Шмитц объявлял тогда весь земной шар вне Кёльна зоной вакуума, абсолютной пустоты и безжизненности.
В Гельзенкирхен Пит, вместе с другими интересами, также принес с собой увлечённость футбольным клубом «Кёльн», чьё мастерство значительно превосходило мастерство футбольного клуба «Шальке 04». Из-за этого случались постоянные конфликты с Теодором Бергером и не только с ним.
— Пит, ты идиот, — начался опять такой конфликт.
— А ты нет, Тео?
— Я нет.
— Ты думаешь, что после последнего игрового дня можешь радоваться?
— Не только после последнего.
— Прекрати! — Пит усмехнулся пренебрежительно. — Это смешной результат! — Пит посмотрел презрительно. — Против команды, замыкающей турнирную таблицу. — Пит рассмеялся. — Благодаря голу в свои ворота.