— Марианна, — начал Вильгельм, — заседание закончилось, а я, несмотря на это, не понял, о чём ты говорила. Так что ты имела в виду?
На это Марианна ответила:
— Каков приговор?
— Никакого. Я оправдан.
Марианна не поверила.
— Почему ты не говоришь мне правду? — спросила она.
— Но это правда. Признаюсь, я и сам удивлён. Решающими стали показания Коцурки. Он был главным свидетелем. Это тот, кого я ударил. Он вообще отказался от обвинений в мой адрес.
Только сейчас Марианна заметила, что Вильгельм прекрасно говорит по-немецки. В здании суда от волнения она не обратила на это внимания. Как бы она этому обрадовалась! Хотя нет, теперь это не играет никакой роли.
— А что с показаниями твоей бывшей квартирной хозяйки? — спросила она.
— Их не было. В них отказано. Я сам себя спрашиваю, что вообще делала эта женщина в суде. Что она могла бы рассказать? Я даже не знаю.
— Как?
Это короткое слово пронзило Вильгельма, как молния. Внезапно перед его взором предстала картина, где Марианна и Ванда стояли вдвоём на лестнице, и как быстро Ванда скрылась. «Великий Боже, — пронеслось у него в голове, — я об этом даже не подумал».
— Марианна, ты слушаешь?
Прошло некоторое время, прежде чем Вильгельм овладел собой.
— Да, — ответила она.
— Что она тебе рассказала?
— Всё.
— Что всё?
— Что ты её изнасиловал.
— Изна… — слово застряло у него в горле. Он онемел. Неописуемая злость вспыхнула в нём. Злость на Ванду Крупинскую. Будь она сейчас рядом, его бы ничто не удержало от того, чтобы сломать ей шею, но злость рассеялась также быстро, как и появилась, и её место в душе Вильгельма заняла глубокая печаль. Он знал, что какие бы слова он сейчас ни говорил, они ничего не будут значить.
Голосом, который ему самому показался чужим, он сказал в трубку:
— И ты поверила? — и сразу же, не мешкая, повесил трубку.
Между Вильгельмом Тюрнагелем и Марианной Бергер раз и навсегда всё было кончено.
В дальнейшем события развивались стремительно. Вильгельм решил уехать из Гельзенкирхена. Своими мыслями он поделился с шефом, который, конечно, заинтересовался мотивом такого решения.
— Здесь живёт один человек, — ответил откровенно Вильгельм, — с которым я не хотел бы больше никогда встретиться. Я не нахожу себе покоя.
— Это девушка?
— Да.
— Может всё пройдёт?
— Нет, никогда.
Петер Шторм чувствовал, что сделать ничего не может. Вильгельм и футбольная команда фирмы — эта мечта неосуществима. Чтобы совсем не потерять Вильгельма, он спросил:
— Я могу предложить вам работу в каком-нибудь нашем филиале в другом городе. Куда бы вы хотели?
— Куда-нибудь подальше.
— Есть место в Кёльне.
— Хорошо.
— Когда? Я полагаю, как можно скорее?
— Да.
— Прекрасно! Но вам надо будет некоторое время поработать здесь, пока я не найду вам замену.
— Разумеется.
***
Штуммель находился у Пита Шмитца и мрачнее тучи стоял у стойки не проронив ни слова. Пит некоторое время смотрел на него, и, наконец, спросил:
— Парень, что с тобой? Таким тебя ещё не видели. Не повезло в любви?
— Чёрт с ней, с любовью! — ответил Штуммель сердито. — Вильгельм уезжает.
— Вильгельм Тюрнагель?
— Да.
— Почему?
Штуммель рассказал то немногое, что ему было известно. Без подробностей. На фирме ходят слухи, сказал он. Поговаривают о какой-то женщине. С самим Вильгельмом никто не осмеливается говорить об этом. Известно лишь, куда он уезжает.
— Куда же?
— В Кёльн.
Пит не стал комментировать это сообщение. Когда это необходимо, он мог себя контролировать.
Штуммель допил пиво, нерешительно посмотрел на пустую кружку и отодвинул её от себя.
— Ещё одну? — спросил Пит.
— Нет, — отказался Штуммель. — Счёт.
— Счёт? Точно не хочешь вторую?
— Сегодня не хочется. — Штуммель уже достал кошелёк. — Сколько с меня?
Пит махнул рукой.
— Оставь, сегодня за мой счёт.
— С чего бы?
— Чтобы зашёл ещё раз, — ответил Пит, а про себя подумал: «За твою информацию».
Примерно через пять минут после ухода Штуммеля в дверях показался официант Генрих с распухшей щекой. Он попросил водки, чтобы успокоить зубную боль, из-за которой, как он сказал, даже не пошёл на работу в «Подсолнух».
— Сегодня у всех проблемы, — сказал Пит Шмитц.
— У кого ещё? — спросил Генрих.
— У Штуммеля.
— У Штуммеля?
— Ты его знаешь. Это невысокий мужчина, с которым ты недавно стоял здесь, у стойки. Он ушёл несколько минут назад.