— Забавная задачка получается. — хрипло говорю уже на арабском, чтобы меня мог понять только Амин и Муса. — Виктория вышла из точки А в половину девятого. Со скоростью километров пять в час она должна была прийти в точку Б. От точки А до точки Б бежать минут десять, не больше. По дороге из точки А в Б есть несколько точек, на который стояли верные люди и следили за тем, чтобы Виктория не вышла раньше точки Б. Вопрос… где Виктория все это время?
Оба опускают виновато головы.
— Если в течении получаса, не найдёте — удобрю Вами березы у подъезда, в знак вечной памяти Вашему кретинизму.
Не шучу.
Здесь не убью, скандал будет. А вот Эмирате казню. Я им доверил ее жизнь, а они профукали. Нанесли позор.
Родители Виктории перепуганы до предынфарктного состояния. Я виноват, напугал резкостью. Но не до сантиментов сейчас. В другой раз поиграю в милого парнишку.
Нужно найти ее.
Достаю новую сигарету, переступаю через червя. Пусть дальше корчится.
— И кровь тут уберите. Вылежите все так, чтобы стерильная чистота была. Нужно — сделайте ремонт. — добавляю, замечая кровь на штанах. Неаккуратно Амин сработал. Раньше без крови уработал. Нервничает. Знает, что не прощу.
Мое трогать нельзя. На нее смотреть даже нельзя.
А Виктория моя. И за ее пропажу он сдохнет.
Я дал девчонке шанс одуматься. Даже если бы она села в машину и на половине пути одумалась и вернулась, простил бы. Но она сбежала. Предала меня и нарушила договор.
За это уже не прощу.
Что-то тут не так. Не сходится. Вот что?
Выхожу на улицу и снова осматриваю длинный пятиэтажный дом. Вика не могла выйти из дома. Парни оплошали, но не столько, а значит она все еще в чертовом доме. У кого-то. Кто живет в этом доме, у кого она могла спрятаться?
Закуриваю, вспоминая все о чем я знал. У меня есть досье на каждого, кто жил или приходил в этот дом. Кто мог помочь ей?
Или неправильно поставлен вопрос? Зачем мне все это надо?
С детства у меня есть не хорошая черта. Я жадный собственник. Не умею ждать и не люблю слово «нет». Если чего-то захочу, то получу любой ценой, чего бы это мне не стоило.
Увидел машину — хочу именно ее и сейчас. Захотел на Галапагосские острова — оделся и полетел. Увидел красивую девку, вертящую задом — забрал себе.
Малую я захотел себе. Сразу. С первого взгляда на ее аппетитные полушарии, скрытые мешковатой одеждой. Она была одета по спортивному, максимально комфортно. Никаких платьиц и каблучков. Просто какая есть, как ей удобно. И в этом она была сексуальна. Выделялась из толпы. Изнутри светилась.
Красиво танцевала, пластично. Каждым движением словно пыталась рассказать о себе, о страсти внутри себя. Сколько чувственности было в каждом движении. От ее танцев я чуть не кончил в штаны.
Такую приятно оседлать, почувствовать ее гонор, усмирить. В такой теплится желание чувствовать, а не трахаться или получать деньги за секс.
Больше ее танца поразили губы. Свежие и мягкие, совсем нецелованные. Они такие пухлые и сладкие, что во время поцелуя их сожрать можно. Да и она сама кроха. Гномыш маленький. Статуэтка миниатюрная. Еще и девственница оказалась.
Зацепила. Захотел себе не на одну ночь. На несколько, пока не приестся. Я бы ее не обидел. Был бы мил до судорог в мошонке. Я умею ценить верных женщин. Она бы ни в чем не нуждалась, но она не захотела быть со мной на моих правилах. Отказала. Только вот из-за чего? Непонятный цирк устроила, все испортила.
Сказала, что предпочла трахаться с амебой. Ревела и говорила мне, что любит своего дружка. Умоляла его не трогать. Убил бы обоих там же. Скормил бы акулам тогда. Не мог смириться, что ее нежную, маленькую писечку может таранить кто-то кроме меня.
Когда узнал про ее проблемы, все сразу сложилось. Я ждал, когда она приедет ко мне. Когда она станет моей полностью, прогнется и подчинится. Я жаждал ее унижения, такого же, что я испытал, когда узнал, что она трахается за моей спиной.
Вот только не трахалась она, соврала мне. Просто соврала. На черта?
Она должна была уже мне надоесть. Как и все остальные. Только проблемы создаёт, мозг разлагает. Но она не надоела.
Наоборот. Для чего-то приперся с ней сюда, улыбаюсь, строю из себя того, кем не являюсь. Лишь бы она радовалась. Посмешище.
В кого ты превратился, Ахмед? Видел бы отец, сгорел бы со стыда.
Идут в подъезд, из которого Вика должна была выходить. Либо что-то случилось, либо она использовала этого Антона, как подставу, чтобы скрыть настоящий побег. Могла бы. Но вряд ли. Не в ее стиле, не додумалась бы. Ее чуть паралич не разбил от одного разговора с белесым, что говорить о чем-то посложнее.