Уловка Изика сработала. На подходе к устью Которосли из береговых зарослей выскочили десять лодок, гребцы на которых очень шустро работали вёслами, и бросились на нас. Стрелки на ходу пытались вести огонь из луков, но не очень успешно, был ветерок, и лодки довольно ощутимо качало. Но тем не менее, три из них бросились к носу лодии, две к корме, а остальные немного задержались. Тут Изик и скомандовал:
— Первое, второе отделение — огонь по готовности, третье, четвёртое отделение (это нам) — гранатами по дальним лодкам. Огонь.
И засвистел своим разбойничьим свистом. Меня аж оторопь взяла, но слава богам, вовремя опомнился и начал кидать гранаты в отставшие лодки. Всё было отработано, две гранаты в лодку, потом можно приниматься за другую. Учили нас хорошо, всё, что кидали, летело и попадало куда надо. Так что через минуту отставших лодок уже не было.
Нападавшие по взрывам поняли, что добычу выбрали не по силам, но деваться им было некуда, всё равно умирать, и дрались отчаянно. Но с ушкуйниками никакая доблесть и численный перевес не поможет. Сделав по два выстрела из четырёх возможных, что было у каждого, и не перезаряжаясь, они взялись за сапёрные лопаты и полезли в рукопашку. Почему не стали использовать штыки, а схватились именно за лопаты, не знаю. А Изик самый первый полез вперёд. И всё под непрерывный свист тех, кому не хватило места в первых рядах. И рёв атакующих ушкуйников — волки позорные.
В общем, через пять минут на реке никого не осталось, а лодия была завалена трупами. Страшно это, кругом кровь, все залиты ею с головы до ног, валяются отрубленные руки, ноги, раненые стонут. Были здоровые мужики, а что от них осталось? Одни ошмётки, разбойнички тоже оказались не слабенькие и трёх ушкуйников посекли, хорошо хоть не до смерти, жить будут.
Тут же Изик велел устроить экстренное потрошение выживших, он хотел узнать, из какого поселения нападавшие, и кто велел грабить лодии на реке. После нескольких минут допроса выжившие рассказали всё и готовы были показать дорогу. Очистив лодию от трупов, мы двинулись к поселению. Там всё произошедшее хорошо видели, и ворота были закрыты, а со стен начали стрелять.
— Эй, за забором, — крикнул Изик, не доходя до зоны поражения. — Вы знали, что нельзя трогать лодии под флагом Земства, но всё‑таки напали. Отдайте старейшин, кто приказал это сделать, и можете уходить. Не трону.
— Попробуй возьми! — ответили ему из‑за ограды.
— А и попробую! Орлы, метатели к бою, первое отделение — огонь по воротам, остальные — по вершине стены, и навесом гранаты положить сразу же за ней.
И опять бандитский свист. После попадания гранат в ворота, их просто разнесло на части, и вместо них оказалась огромная дыра. Остальные гранаты взорвались частично на вершине ограды, частично с её внутренней стороны, но защитникам, видимо, досталось крепко. Сделав ещё залп по стене, мы пошли вперёд, одно отделение прикрывало нас гранатами, ведя огонь по стенам, а мы при этом стреляли на ходу.
Сопротивления нам никто не оказывал, гранаты сумели убедить всех, что спорить не надо. Изик всё‑таки нашёл старейшину, который приказал грабить лодии на реке. Велев собраться всем оставшимся в живых перед воротами, произнес свой приговор:
— Вы все знаете порядок — лодии, любые, на реке трогать нельзя. Наказание одно — смерть. Живите мирно, растите хлеб, ловите рыбу, добывайте зверя, никто вас не тронет. Вы же стали грабить, и всё от жадности и лени. Вот и отвечайте за свои поступки. Тот, кто это устроил — умрёт, как умерли все нападавшие. И так будет всегда. Мирных людей мы не трогаем и даже помогаем, бандитов уничтожаем. И показав на старейшину, приказал:
— Повесить на воротах.
Потом добавил.
— С вами мы ничего делать не будем. Но запомните сами и передайте другим — продолжите разбойничать — уничтожим всех. А чтобы впредь неповадно было, через месяц на этом месте встанет наш острог. Кто хочет мирной жизни, можете оставаться, остальные уходите. Дольше проживёте.
После чего мы ушли. Ушкуйники шли легко, а вот нам, новичкам, было тяжело. До этого была учёба, вроде бы все понимали, что делаем нужное дело, но вот оказаться при этом с головы до ног в крови и среди трупов, как‑то не укладывалось в голове. Изик, видимо, заметил и понял наше состояние, и придя на берег, построил молодых и заговорил: