В конечном же итоге расстановка сил в США по вопросам разрядки напряженности, советско-американских отношений, достаточно четкая и благоприятная в начале семидесятых годов, к середине десятилетия стала весьма сложной. Страна погрузилась в сумбурные дебаты о разрядке, в которых, помимо ее сторонников и противников, подвизалось и немало прожектеров, запутывавших дискуссию своим невежеством. Обзор этой полемики иллюстрирует происшедший политический регресс. Но в любом случае дискуссия о международных проблемах в контексте разрядки рождала многочисленные теоретические конструкции, рассчитанные на какой-то новый вариант советско-американского взаимодействия. Отметим лишь два основных противоречивых элемента этих конструкций.
С одной стороны, всеми признается необходимость нормализации, «коммуникабельных» советско-американских отношений, важность постоянного и позитивного диалога между двумя странами. Р. Барнет, например, говорит о настоятельной необходимости ликвидации военного соперничества между США и СССР[665]. Р. Роузкранс подчеркивает, что мировая политическая ситуация характеризовалась бы еще большей неопределенностью и неустойчивостью, если бы США и СССР не пытались координировать и согласовывать свои действия[666].
С другой, нормализованные отношения предлагается дополнить такими подходами, которые скорее всего подорвали бы их. Почти у всех авторов в более или менее явном виде присутствует рекомендация для США опереться в диалоге с СССР на «позицию силы». М. Каплан, например, даже не исключает применения силы в советско-американских отношениях[667]. А. Джордж советует не делать и попыток договориться с СССР об ограничении форм соперничества. «Идея о том, что две державы могут избежать опасных форм соперничества в третьих районах, если они только примут ряд общих правил и принципов взаимной сдержанности, является обманчивой»[668].
Характерной представляется работа К. Бартлетта «Подъем и падение „Pax Americana“ , в которой автор прослеживает основные этапы развития этой концепции, ее применение сменяющими друг друга администрациями. Автор обвиняет американскую внешнюю политику в проповедничестве, в увлечении звонкими заявлениями и бессмысленными доктринами. Где-то в середине 70-х годов очевидные сбои во внешней политике продемонстрировали окончание эры „Pax Ameriсаnа“. Конечно, пишет он, „потребность в сырье, давление большого бизнеса, ориентированного на экспорт, военных, получивших в США вкус или, лучше сказать, болезненную страсть к глобальной стратегии, будут обусловливать активную внешнюю политику. Однако огромные изменения как внешней, так и внутренней ситуации сделали бессмысленными рассуждения в духе Pax Americana“. А вера в превосходство американских ценностей уже оказала опасное и искажающее влияние на американские представления о мире[669].
Даже краткий обзор противоречивых взглядов и концептуальных построений показывает, насколько сложную картину представляли собой расстановка сил и борьба мнений в США по проблемам разрядки. Но с неоправданной быстротой достаточно широкий фундамент разрядки стал рыхлым, ненадежным. Комплексу антиразрядочных сил такая ситуация послужила удобной стартовой площадкой для новой фазы политического наступления.
Вехами натиска стали сначала отречение президента Форда от термина «разрядка», затем попытки администрации Дж. Картера взять ультимативный тон в переговорах с СССР по проблемам ограничения гонки вооружений. К концу своего пребывания у власти Дж. Картер резко свернул с пути поддержания и укрепления советско-американского сотрудничества.
В качестве прикрытия перехода к конфронтации была предложена тема борьбы за «права человека» за пределами Соединенных Штатов. Одновременно указанная кампания выступала и средством отвлечения внимания от деградации самого американского общества, особенно зримо проявившейся в уотергейтском скандале и в жестокостях армии США во Вьетнаме. Под флагом «защиты прав человека» разрабатывался и механизм вмешательства во внутренние дела социалистических стран. После достаточно интенсивной пропагандистской кампании, фабрикации «фактов» и «аргументов» тезис о «правах человека» стал официальным жупелом «психологической войны».
Цинизм этой кампании очевиден, но и расчет ее инициаторов ясен: прикрыть грубейшие измывательства над человеком и его правами в самих США; постепенно создать климат враждебности и недоверия в отношениях с Советским Союзом и отравить атмосферу разрядки, которая, как оказалось, не отвечала интересам правящей олигархии США. Показательно, что Рейган скорректировал направленность кампании о «правах человека», заявив, что эта тема не интересует его, если речь идет о странах, «дружески» настроенных к США, то есть о государствах, где у власти стоят проамериканские диктатуры и хунты.
Анализируя внешнюю политику Картера, Ч. Кегли и Э. Уитткопф считают ее содержанием глобализм, антикоммунизм, военную мощь. Эта триада будто сошла с политической сцены времен Трумэна, а кампания «в защиту прав человека» всего лишь является «новой вариацией старого глобализма»[670].
Еще более резкие оценки деятельности Дж. Картера содержатся в книге Л. Шоупа. Картер сделал акцент на внешней угрозе Западу со стороны Советского Союза, пишет он, и это кризисное мышление использовалось для преодоления внутреннего экономического кризиса в стране, поскольку люди легче мирятся со снижением своего жизненного уровня и гонениями против оппозиции, если они убеждены в существовании сильной внешней угрозы[671]. В целом, говорится в книге, обещания Картера о соблюдении прав человека, о сокращении продажи оружия за рубежом, об уменьшении военных расходов и уважении малых государств были фальшивыми. Геополитические и геоэкономические расчеты взяли верх над предвыборными обещаниями, которые полезны только для того, чтобы добиться избрания.
Ныне в США модно говорить о том, что осложнения в мире, заставившие эту страну вступить на путь гонки вооружений, начались с Афганистана. Грубая ложь. Разыгрывается очередная стандартная операция по обману людей, как если бы до декабря 1979 года американские правители находились в состоянии романтического пацифизма.
Возьмем тот же 1979 год. В феврале главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Хейг, ставший при Рейгане государственным секретарем, уже предрекал изменения в политике США, требовал развертывания странами НАТО новых систем оружия против Варшавского Договора. Хейг заявлял, что такая политика предполагает «борьбу до конца». В том, же феврале на секретном совещании глав четырех держав (США, Англии, ФРГ, Франции) на Гваделупе было принято решение о развертывании ракет средней дальности в Европе. В марте объявлено о предстоящих учениях «Глоубл шилд», имитирующих ядерную войну. Одновременно началась обработка общественного мнения для доказательства «необходимости» строительства в США новых ударных атомных подводных лодок. В мае средства массовой информации обсуждали вопрос об использовании космического пространства в целях нанесения первого ядерного удара по СССР. В это же время руководители НАТО приняли решение о значительном увеличении военных расходов.
В летние месяцы 1979 года началась массированная атака на Договор ОСВ-2, который и был затем, к восторгу воротил военно-промышленного комплекса, похоронен. Осенью «внезапно» обнаружили советскую «боевую бригаду» на Кубе. Дальше — больше. В сентябре 1979 года президент Картер заявил на пресс-конференции, что принял решение о развертывании системы новых мобильных межконтинентальных баллистических ракет «MX». Он обратился к конгрессу с просьбой увеличить военный бюджет еще на 5 процентов. Были полностью проигнорированы предложения СССР о переговорах по сокращению ракетно-ядерных средств средней дальности в Европе. Странам НАТО стал активно навязываться план размещения на Европейском континенте новых американских ракетно-ядерных средств. Официальное решение об этом было принято в середине декабря 1979 года.
668
A. George. Towards a Soviet—American Crises Prevention Regime: History and Prospects. Los Angeles, 1980, p. 17.
669
C. J. В a r 11 e 11. The Rise and Fall of the Pax Americana. London , 1974, p. 179—180, 182.
670
С h. К e g 1 e у, Е. W i 11 k о р f. American Foreign Policy: Pattern and Process. New York, 1979, p. 430.