Пройдя краем парка «Сокольники» по насыпи вдоль Ярославской железной дороги мимо давно обрушившейся старинной парковой ограды, ваш покорный слуга спустился к платформе, дождался ближайшей электрички, и после неутомительной и даже довольно приятной двадцатиминутной поездки, очутился на родине московского водопровода.
Узкий неасфальтированный переулок вывел меня на улицу Семашко. За покосившимися заборами стояли ветшающие маленькие деревянные домишки. Здесь ещё чувствовался дух старого Подмосковья, полудеревенский, дачный, с белыми наличниками на полуслепых окнах и непременными курами, копающимися в пыли крохотных двориков… Впрочем, кур не было. А ровный асфальт и выглядывающее из-за крон тополей большое современное кирпичное здание Облпотребнадзора недвусмысленно намекали, что скоро нынешняя цивилизация во всём её удручающе-стабильном великолепии раздавит и эти тихие улочки и домики, превратив их в никому не нужные «элитные» кварталы таунхаусов или вовсе в парковочные площадки.
Охрана на входе в здание пропустила меня безо всяких вопросов, едва услышав номер кабинета и имя Зиновьева. Я-то уж думал, придётся невидимкой просачиваться… Поднявшись на третий этаж, я довольно быстро нашёл 311-й кабинет, постучался, и, услышав официальное «Войдите!», нажал ручку двери.
Кабинет был не слишком велик — в нём не уместился бы «обкомовский» т-образный стол для заседаний, но и отнюдь не мал — восемь шагов пришлось мне пройти, прежде чем я оказался лицом к лицу с директором отдела по борьбе с биологическими угрозами Организации. По размеру кабинета, конечно, можно было заодно примерно прикинуть вес сей важной персоны и в земных официальных кругах. Получалось прилично — не меньше зам. начальника какой-нибудь некрупной конторы областного масштаба. Шкафы красного дерева вдоль стен, под ногами не какой-то там линолеум, а ковёр с мягким ворсом, массивный стол с фигурной резьбой, традиционные флаги — государственный и областной, а вот между флагами на стене по центру — не обыденный портрет нынешнего президента, а чёрно-белое фото, изображавшее некоего пожилого благообразного господина с весьма пышными белыми усами и бородой.
Человек, поднявшийся мне навстречу из-за великолепного резного стола, был под стать своему обиталищу — уже не молод, но и не слишком стар, гладко выбрит, с прямыми, зачёсанными назад волосами, почти не тронутыми сединой. Безукоризненно белая рубашка, строгий галстук. Черты лица крупные, твёрдые, как будто на памятном барельефе. Это лицо могло бы понравиться, но его портило застывшее выражение строгости — маска начальника, который никогда не забывает, что находится перед подчинёнными и должен соответствовать.
— Здравствуйте, — вежливо сказал я начальнику. — Вы Зиновьев Николай Анатольевич?
— Здравствуйте, — бесцветным голосом ответил тот. — А вы?
— Я Андрей Малинов. Мне сказали, что я должен сегодня явиться к вам…
— Вы почему не представляетесь по форме, товарищ агент? — всё тем же бесцветным голосом спросил Зиновьев (это, конечно, был он).
И опять я почувствовал, что краснею. И опять отнюдь не от стыда. Однако, сдерживая себя, я с отвращением произнёс:
— Агент Малинов по заданию прибыл.
— Я директор отдела по борьбе с биологическими угрозами Организации. Зовут меня Зиновьев Николай Анатольевич.
— Здравия желаю, товарищ директор, — угрюмо произнёс я. Как будто мне в обычной жизни не хватило всей этой игры в солдатики!
— Приветствую, товарищ агент, — и Зиновьев наконец-то протянул мне руку. — А теперь докладывайте.
— Я? — изумлённо спросил я. — Э-э, позвольте, а что, собственно, мне докладывать? Я, в общем-то, пришёл сюда…
— Ваши соображения по делу, товарищ агент. Ваше задание, ваши мысли по его исполнению. Я удивлён, что не вижу в ваших руках письменного доклада, но не будем формальны. Изложите устно.