— Так Лидия мертва? — я всё ещё никак не мог уложить в памяти соотношение реально произошедших событий и сумрачных видений. — Знает ли об этом её дочь? И граф?
— Не беспокойтесь, Малинов. Лидия Аусвальд-Залесьева окончательно и бесповоротно мертва, я принял необходимые меры к тому, чтобы она больше не поднялась в мир живых. Попросту говоря, взял в дежурке штык-нож и отсёк ей голову. Хотя дубовый кол в сердце уже само по себе неплохо — это была отличная идея, кстати, Малинов, поздравляю. Ничем другим мы бы её, наверно, и не сразили.
— Да я даже и не думал об этом, ткнул первой попавшейся палкой…
— Значит, вашу руку вело Провидение. Догадка о том, что графиня не может видеть одновременно ментальным и обычным взором, пришла к вам неспроста. Всё равно вы молодец, повторю ещё раз, хоть вы и безрассудны, конечно, но очень смелы. Да, я думаю, семья уже знает о её гибели. Они, наверно, очень на вас злы, — и Рихтер нехорошо засмеялся. — Но это неважно. Так и так мы с ними смертельные враги, вы же знаете.
Я лихорадочно соображал своей безрассудной головой. Я чувствовал, что моё сонное видение было не таким уж видением. Граф знал про нас с Анной. Возможно, она уже у него в руках?
— Рихтер, — спросил я. — Я же правильно понимаю, что Залесьев в состоянии найти опорный пункт и проникнуть в него?
— Увы, да, — ответствовал дампир. — Полевой кабинет — это не крепость. Он только лишь cокрыт от обычных, не задумывающихся людей. Через ментальное пространство его достаточно легко найти. А запор на двери там и вовсе обычный. Простой замок. Но я же вам говорил, они не тронут Анну. Она нужна им… Целенькая. Я вам всё сейчас расскажу. Откуда происходит тёмная сила Залесьева и его первой семьи, что он собирается делать, и зачем ему так нужна его младшая дочь. Если, конечно, вы чувствуете в себе достаточно сил, чтобы узнать обо всех ужасах этой проклятой долины.
— Вне всех и всяческих сомнений, — сказал я. — Я вполне готов и хочу знать всё. Но только сперва притормозите машину, Рихтер. Мы не поедем к яхромскому посту. Во всяком случае, я не поеду. Я пойду спасать Анну. Думаю, и вы тоже понимаете, что опергруппа может не прибыть сегодня. А граф готовится к какому-то важному ритуалу. Я боюсь за Анну, и я должен остановить его. Я обещаю вам, что потрачу последние крохи своей ментальной силы, чтобы деволюмизироваться и сбежать от вас, если вы станете меня останавливать. Я знаю, что даже ваш туман — это всё-таки вещественная газовоздушная взвесь, а значит, вы всё равно никак не сможете меня удержать.
Рихтер опять обернулся и пристально посмотрел на меня. Потом он пробормотал что-то вроде «самоубийца я, что ли… мальчишка смелее… не знает… триста пятьдесят лет… и что теперь?». Похоже, он вёл дебаты сам с собой. Затем он решительно взялся за рукоять автоматической коробки передач, перевёл её в нейтраль и резко надавил на тормоз.
— Я, конечно, очень благоразумный сотрудник Организации, — сказал он. — Но с чего вы решили, что я буду вас останавливать? Я даже не ваш непосредственный начальник. Идти ли мне с вами — вот это был вопрос. Пока вы были без сознания, у меня не было, конечно, другого варианта, кроме как быстрее выехать из долины и вывезти вас. Но теперь… Я не допущу, чтобы имя Людвига Рихтера упоминалось как имя труса, бросившего младшего коллегу перед лицом паранормальной опасности, навстречу которой он, этот младший коллега, столь героически и самоубийственно бросается. Ваша внезапно вспыхнувшая страсть к младшей дочери графа, конечно, не является разумной, но я не только не могу вас осуждать за неё, но и вижу в ней единственный проблеск надежды. Потому что Анна — нынче единственная из Залесьевых, над которой пока не властна Тьма. Однако не удивляйтесь, если я стану молить Бога о том, чтобы мы с вами не пережили этот день. Потому что если мы, пойдя против Влада и Люции, проиграем и останемся в живых, то очень скоро позавидуем мёртвым.
С этими словами дампир переключил передачу на задний ход, вырулил обратно на главную дорогу долины, с которой он только что свернул на проезд к яхромскому посту, и погнал роскошный лимузин на север.
— Куда же мы едем, Рихтер? — удивлённо спросил я. — Разве нам не в подвалы усадьбы надо? Не в графскую тюрьму?
— Нет, Малинов. Вы что же, думаете, граф собирается запереть свою дочь в подвале или пытать её? Нет, всё гораздо проще. И гораздо страшнее. Наш с вами путь лежит в пещеру, к алтарю.