— Вы, очевидно, не раз удивлялись, почему Роджер и Эллен иногда что-то от вас утаивали, выглядели смущенными… Почти виноватыми. Не так ли? Теперь вы знаете. Они ничего не имели против вас. Они хотели вам только добра. Они любили вас…
Старухи переглянулись. Их охватил немой ужас. Ужас перед будущим.
— Нас ждет приют… — еле слышно пробормотала Луиза.
Другая смертница вообще не сказала ничего.
Бретт Холлидей
«Гринго»
Вы спрашиваете о «гринго» Торстоне? Да, сеньор. Я хорошо его помню. Я был среди тех, с кем он отправился искать нефть в горах.
Именно из этой экспедиции он не вернулся.
Вы спрашиваете, что с ним произошло? На этот вопрос трудно ответить что-то определенно. Даже мне, хотя я получил образование в Соединенных Штатах и приобрел репутацию одного из самых крутых парней на перешейке.
Я вас понимаю, сеньор. Вас послала страховая компания. Вы находитесь в Техаунтенеке, чтобы найти доказательства смерти Торстона.
Я вам расскажу всю эту историю. Так, как она известна мне. И вы уж сами сделайте вывод, имеются ли доказательства, которые вы ищете.
Усаживайтесь поудобнее здесь, на веранде, и послушайте внимательно. Много времени мой рассказ не займет. Следует, видимо, начать с того момента, когда «гринго» Торстон высадился на берег с корабля в Порто Бланко.
Может быть, вы были знакомы с ним? Нет? Высокого роста, широкоплечий, с холодными, как лед, глазами. Низким грубым голосом он отдавал приказы людям так, словно они были собаки. Людям, в чьих жилах текла голубая кровь испанских грандов вперемешку с кровью представителей индейских племен, владевших этой частью континента задолго до того, как она была случайно открыта сбившимся с курса итальянским мореплавателем.
Вы должны понять, сеньор. Мы, мексиканцы, медленно приходим в состояние гнева. «Гринго», высокомерные американцы, ошибаются, принимая эту медлительность за слабость или трусость, или что-нибудь подобное. Они осознают свои ошибки только тогда, когда уже слишком поздно.
Терпение, сеньор. Я расскажу вам историю о Торстоне. Чтобы понять конец этой истории, вы должны представить себе человека невежественного, грубого в обращении, с презрением в сердце к мексиканцам.
И то, как он смотрел на наших женщин, вовсе не свидетельствовало о его порядочности.
Он понятия не имел о тропиках. И, разумеется, заблуждался, принимая манеру одеваться наших женщин за приглашение к греху.
Терпение, сеньор. Я пытаюсь помочь вам четче разглядеть характер «гринго» Торстона. Так, как мы, жители Телуокана, его воспринимали… Таким образом, вы сможете лучше понять, что творилось в голове этого типа, когда он оказался в джунглях лицом к лицу с Лолитой Симпсон.
Да, сеньор. Сеньор Симпсон тоже американец, но не «гринго», как Торстон. Это маленький, лысый человек с добрыми глазами. Двадцать лет назад он приехал в Телуокан из Соединенных Штатов.
Возможно, вы с презрением подумаете, что он превратился в индейца. Да, это правда, что он взял себе в жены девушку из племени «хуриллос» — индейцев, обитающих в горах. Но она осталась верной ему. И я убежден, что сеньор Симпсон не сожалел о своем выборе.
Вместе с женой он поселился в верховьях реки Чико, вырубил и выкорчевал участок в сельве, и устроил там банановую плантацию. Жена родила ему шестерых прекрасных детей, из которых самой старшей была дочь Лолита.
Сеньор Симпсон находился в городе, закупая провизию, в то утро, когда Торстон прибыл на корабле.
Я видел, как они встретились здесь, на этой веранде, сеньор. Я был рядом с ними также и три дня спустя, когда поздно вечером при свете ярко горевших факелов Лолита танцевала «флуенситу». Именно тогда судьба «гринго» предрешилась.
Этот Торстон был выше Симпсона на целую голову. С высоты своего роста он холодно уставился на Симпсона, сказав:
— Мне известно, что у вас есть небольшая плантация в верховьях реки и что вы можете сопроводить меня в эти места. Оттуда я продолжу мой маршрут дальше в горы.
Сеньор Симпсон посмотрел снизу вверх, в лицо «гринго», и отвернул глаза в сторону. Можно сказать, он почувствовал недоброе. Но ответил:
— Хорошо. Но мне нужно сделать еще кое-какие покупки. Отправимся в сельву завтра как можно раньше, еще до рассвета.
— Я намерен добраться до верховьев сегодня. Выходим сразу же после ланча, — ответил Торстон. — Вот вам десять долларов. Наймите мне за отдельную плату нескольких носильщиков-мексиканцев.
— После ланча здесь отдыхают. Примерно часа два-три. Это называется «сьеста», — возразил сеньор Симпсон. — Здесь даже существует поговорка: только взбесившиеся псы да идиоты «гринго» рыщут под палящим солнцем во время «сьесты».