В. Сахновский-Панкеев в "Заметках об Учебном театре" с любовью вспоминает об особом интересе зрителей к учебным студенческим спектаклям, о том, что порой "зрителей оказывалось в зале больше, чем мест - жались у стенок, пристраивались на ступеньках, повергая в отчаяние дирекцию. А в первый день каждой декады с самого раннего утра из окон института всегда была видна терпеливая очередь и - если открыть окно - слышен голос, выкликивающий фамилии - запись энтузиастов начинали проверять задолго до дня продажи билетов". [21]
До сих пор многие ленинградцы, теперь уже петербуржцы, помнят, какие очереди выстраивались за билетами в Учебный театр, бывший брянцевский ТЮЗ. Сотни людей мечтающих о лишнем билетике, некоторые из них стояли уже с самого начала Моховой и с надеждой спрашивали каждого проходящего: "Лишнего билетика не найдется?". Некоторые изобретательные зрители умудрялись проявить удивительную фантазию, чтобы попасть на тот или иной спектакль Учебного театра. Так Б. Смолкин, тогда студент курса И.А. Гриншпуна, а ныне заслуженный артист театра Музыкальной комедии, помогая билетерам на зрительском входе, пропустил без билета человека, да еще с большим почтением, который назвался автором пьесы "Зримая песня". Как это получилось, Борис Смолкин сам не понимал и смеялся над этим позже, ведь он прекрасно знал, что спектакль сочинялся студентами курса Г.А. Товстоногова, но, видимо, человек представившийся автором был настолько убедителен, что не пустить его было нельзя. [22]
С того времени прошло много лет и о театре на Моховой почти забыли. Ведь много лет он стоял в строительных лесах, с темными окнами, без афиш. Некоторым студентам так и не пришлось ощутить пространство большой сцены во время учебы в театральном ВУЗе. Не довелось научиться владеть таким залом, где требуется умение говорить так, чтобы тебя услышали в каждом уголке этого необычного зала, где должен быть понятен и внятен каждый жест, и вместе с тем, должны быть видны тончайшие нюансы душевных переживаний. Нескольким поколениям студентов не довелось во время учебы почувствовать дыхание большого зрительного зала. Насколько это важно для студентов не следует и объяснять.
Поэтому большим праздником для всех, кто учится и работает сейчас в Академии, для тех, кто учился и работал ранее, да и надеемся, для зрителей, стало открытие Учебного театра в сезоне 2001 - 2002гг.
Но вернемся к самой теме учебных спектаклей. Из большой плеяды учебных спектаклей нас интересуют спектакли особые, основанные на учебных заданиях, упражнениях. Не имеющие закрепленной драматургической основы, определенной каким либо автором. Спектакли - концерты. Своеобразные самостоятельные творческие работы в основном самих студентов. И совершенно естественно, что не начать этот разговор с наиболее знакового спектакля, а именно со "Зримой песни", просто нельзя.
О замечательном, ярком учебном спектакле Г.А. Товстоногова написано много статей в журналах, газетах, много упоминаний в различных театральных книгах, научных исследованиях, диссертациях. Для нас представляет интерес прежде всего то, как из студенческого упражнения по инсценировке песен появился спектакль, ставший легендой советского театра 60-х годов XX века.
Многие выпускники Г.А. Товстоногова до сих пор вспоминают о годах учебы в институте, о спектаклях, которые неизменно вызывали большой интерес публики, об уроках самого Мастера, о необычном для того времени совместном обучении актеров и режиссеров и, конечно же, о том, как начиналась работа над учебным спектаклем "Зримая песня".
Ученик А. Товстоногова Б. Гершт, который сейчас работает в нашей академии в качестве педагога и руководителя курса, на страницах журнала "Театральная жизнь" вспоминает о том, что в те годы довольно громко раздавались многочисленные скептические голоса против отклонения от традиционной учебной программы, о сомнительной пользе эксперимента. (Имеется в виду впервые тогда введенное Г.А. Товстоноговым совместное обучение режиссеров и актеров. Прим. авт.)
А начиналась работа над будущем спектаклем под названием "Зримая песня" с общего задания: "… задание у каждого режиссера было одно: через музыкальную и пластическую форму передать мысль той или иной песни, то есть поставить песню как драматическое произведение." [23]
Стоит привести и воспоминания сокурсников Б.И. Гершта - В.В. Яковлева и Т.Г. Котиковой о том, что предшествовало этому заданию. Г.А. Товстоногов в то время вернулся из поездки в Польшу, где видел студенческие опыты по инсценировке песен. Эти опыты очень его заинтересовали своей необычной для того времени яркой формой. И, надо же случиться такому совпадению, его собственные студенты примерно в то же время разыгрывали “в коридорах” института очень популярную в то время нехитрую песенку “На острове Гаити жил негр Тити-Мити”. Песенка сопровождалась озорной иллюстрацией похождений ее героев: самого негра, Красавицы из Сити, и попугая Коко. Это не было заданием педагогов, а являлось “самодеятельностью” студентов. Они, “дурачась”, срывали воображаемые бананы с пальм, били в воображаемые там-тамы, “стрелялись” из-за неприступной красавицы и т.п. Песенку показали Товстоногову, которому она очень понравилась. Он дал задание режиссерам-студентам подготовить с актерской группой еще несколько песен и показать ему. [24] Так началась “Зримая песня”. (Добавим, что песенка о Тити-Мити в сам спектакль уже не вошла).
Пролог и финал были представлены как “музыкальная рамка” сделанная на материале "Песни о Песнях" О. Фельцмана. "Песню любят, песню знают, песню люди понимают" - так начинался спектакль. Пересказать этот спектакль также трудно, как и описать музыку. На сцене не было декораций, артисты в строгих черных костюмах, подчеркивающих, что спектакль играют студенты. Иногда этот наряд дополняется отдельными деталями - пестрым платочком, зонтиком, веером или фуражкой. Нет ни париков, ни грима… И все-таки перед нами разворачивалось непрерывное действие.
Молодые студенты-режиссеры обнаружили широкий круг различных музыкальных симпатий. 18, (по другим источникам - 16 и в редакции театра им. Ленинского комсомола -18. Прим авт.), миниатюр поставленных на основе песен разных времен, жанров, национальной принадлежности, различного музыкально-поэтического качества, но любимых зрительской аудиторией (режиссеры- педагоги - А Кацман и М. Рехельс).
В "Зримую песню" вошли: русская народная песня "Хуторок", решенная в юмористической трактовке (режиссеры студенты - В. Воробьев и Б. Гершт) и песня В. Захарова "И кто его знает", поставленная студентами Балашовым и Сошниковым как острая пародия на заунывно- торжественное исполнение народных песен некоторых хоровых коллективов. Другим, например студенту С. Кацу, по душе скорее мягкая улыбка в изящной подаче материала (Песенка о короле Анри IV и песня современного польского композитора П. Хортелла "Зонтики"). "На сцене девушки и юноши одетые в темные костюмы, с красными стульями в руках. Вот они становятся на стулья и смотрят как бы из окна вниз; вот поднимают стулья над головой, превращая их то в крышу, то в зонтики. Молодые голоса звучат громко и весело. Перед зрителями разыгрывается маленькая новелла о дожде, о проказах природы и хорошем настроении" - так описывается эта миниатюра в журнале "Театральная жизнь" за 1966 год. [25]
В спектакле звучали баллада о Мекки-Ноже на музыку К. Вайля из "Трехгрошовой оперы" Б.Брехта и немецкая песня "Болотные солдаты", созданная узниками немецкого концлагеря, и запомнившаяся многим "До свидания, мальчики" П. Окуджавы. Выхваченные прожектором из темноты фигуры марширующих мальчиков-солдат вырастают на заднем плане до огромных размеров. Юноши и девушки танцуют свой последний вальс. Вот они замерли в последнем объятии… "До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад!". Очень медленно луч света угасал…