- Верните его на берег, негодяи!
Однако на берегу остаюсь я и в бессильной ярости смотрю на корму стремительно удаляющегося в открытое море корабля, увозящего моего сына. На мачтах вспухают от ветра черные паруса. Доносится с детства знакомая песня:
Йо-хо-хо и бутылка рома!..
- Ну вот. Я так и знал, что наш сын окажется пиратом. - В моем сне появляется Авдей и успокаивающе гладит мое плечо. - Ты не переживай, дорогая. Поплавает и вернется...
- Я не хочу! Почему со мной не согласовали!
- Дети никогда ничего не согласовывают с родителями... Но если хочешь, мы можем отправиться за ними в погоню.
- У нас что, есть корабль?
- Да. - Авдей с серьезным видом указывает на полусгнившую, облепленную высохшими водорослями, засыпанную песком шлюпку.
- Ну, знаешь... Твой юмор совершенно неуместен в данном случае! возмущенно кричу я.
На этом сон обрывается.
Я встала с шезлонга, приходя в себя. Оперлась о балконный бортик и невольно залюбовалась рассветом. Над пирамидальными тополями золотилась далекая полоска моря. Мягкий ветер шевелил веера декоративных пальм. Фонтан перед входом в гостиницу, отключаемый на ночь, теперь снова заискрился переливчатыми струйками воды...
В глубине комнаты настырно зазвенел будильник. Я усмехнулась. Авдей регулярно ставит себе будильник под самое ухо и регулярно же прихлопывает звенящего монстра подушкой и продолжает спать. И тогда за побудку приходится браться мне.
Я покинула балкон и с громким призывом: "Вставайте, сони!" - принялась расталкивать своих мужчин. В ответ они кинули в меня подушками. Я затормозила подушки в воздухе и направила их обратно - в этих лентяев.
Авдей тут же вскочил и, изобразив полное мне послушание, отправился бриться. А Ярослав...
Он аккуратно поймал подушку, застелил постель и сказал:
- Мама, можно я сегодня снова пойду в Приют? Я села мимо кресла.
- Авдей! - завопила я. - Нашего сына подменили! На мой вопль муж выскочил из ванной с одной намыленной щекой.
- Ты посмотри на него! - указала я пальцем на Ярослава. - Это не он! Муж пригляделся.
- Вика, ты перегрелась на солнце. Это вполне наш сын.
- Да?! А почему он не удивился тому, как я кинула в него подушкой? Он ведь сроду не видел, чтоб подушки зависали в воздухе! И потом... Он хочет идти ТУДА!
- Ай, - отмахнулся муж. - Вечно ты придумываешь какие-то несуществующие страхи. Дай мне добриться. Не знаю, как Ярослав, а мы сегодня идем в Палацъ культури морякив на встречу с читателями.
И супруг ушел, оставив меня в обществе сына (или того, кто очень похож на моего сына).
Ярослав исподлобья глянул на меня и потянулся к коробке с паззлом.
- Отставить игрушки! - приказала я. - И всякие фантазии насчет каких-то капитанов тоже отставить! Сначала ты у меня будешь завтракать! Я немедленно закажу в номер овсяную кашу, бутерброды с маслом и брынзой и творожную запеканку. Это ведь твоя любимая еда!
- Конечно. Я с удовольствием позавтракаю, - невозмутимо ответил сын.
И эта фраза окончательно утвердила меня во мнении, что кем-кем, а уж Ярославом Белинским этот мальчик не является! Потому что мой отпрыск при словосочетании "овсяная каша" покрывался мурашками, бутерброды с маслом и брынзой милостиво скармливал в окошко воробушкам и синичкам, а уж при одном запахе творожной запеканки его просто выворачивало наизнанку. И фразу "Я с удовольствием позавтракаю" мой настоящий сын произнести просто не мог. Он ненавидел завтраки, обеды, полдники и ужины и шел на них, как призывник на медкомиссию.
Так кто ж ты, милый мальчик, а?
Я тайно произнесла заклинание, развеивающее морок, а также лишающее любого оборотня его личины. Не сработало. Псевдо-Ярослав увлеченно жевал принесенную горничной в номер овсянку. Я отошла за высокую развесистую пальму в углу комнаты и, загородившись широким перистым листом, посмотрела на мальчика истинным зрением. От моего пристального фиолетового взгляда лист пальмы задымился и скукожился, а сын ничего не заметил и принялся за запеканку, заедая ее бутербродами и запивая смородинным киселем (бр-р, мерзость!).
Тут муж, выбритый и настроенный по-деловому, принялся выспрашивать у меня совета, какой из сотни привезенных с собой галстуков ему надеть на предстоящую встречу. Я навскидку посоветовала золотистый с черными разводами.
- Я буду похож в нем на системного программиста, - сказал муж, подходя ко мне с висящим на запястье злосчастным галстуком. - Кстати, что ты сидишь тут, за пальмой?
- Чш-ш! - зашипела я. - Ты посмотри на этого мальчика!
- Вика, ты опять за свое. У тебя магик-психоз.
Магик-психозом мой дорогой супруг называл такое мое настроение или душевное состояние, при котором я начинала видеть нечто враждебно-оккультное даже в самых реалистических и вполне невинных вещах вроде вантуза либо электрогрелки.
- Нет у меня психоза. Ты видишь, что он ест? Наш сын когда-нибудь был на это способен?
- Ну и что. Может, он взрослеет и ему начинает нравиться даже такая еда. Я вот со временем привык есть пиццу, которую ты готовишь...
- Спасибо тебе, дорогой! - В качестве маленькой мести за комплимент моим поварским способностям я взглядом заставила мужнин галстук обвязаться вокруг его запястья кокетливым, но очень крепким бантиком.
- Вот так и иди на встречу со своими поклонниками!
- Дорогая, твои дурацкие шуточки...
- Погоди ты!
Я покинула пост наблюдения и подошла к лже-Ярославу. Послав в свою левую ладонь заряд обессиливания мага, я этой ладонью коснулась острого мальчишечьего плеча. Нулевой эффект. Разве что "сынок" посмотрел на меня и спросил:
- Я могу идти? Я ведь уже позавтракал. Спасибо за завтрак, мамочка.
- Иди, милый, - ангельским голоском пропела я. - А можно мне пойти с тобой?
Впервые лицо этого дитяти как-то неуловимо изменилось.
- Нет, мамочка, - ровным и твердым как бетонное покрытие голосом ответил мальчик. - Туда взрослых не пускают.
- Ну, нет так нет, - притворно вздохнула я и взъерошила волосы на макушке Ярослава. При этом прицепила к волосам волшебную невидимую ниточку, которая потянется за мальчиком и укажет мне его местонахождение. Никто, кроме меня, не сможет эту ниточку дезактивировать. - Беги в этот свой Приют, постреленок!