– Здесь очень уютно, – похвалил обстановку вампир-дизайнер.
– Да? А я считаю это мещанской экзотикой, – срезала вампира Дарья. Она вообще держалась напряженно, видимо, не могла определить, как ей относиться к вампиру, то ли признать его существование, то ли продолжать изображать из себя диссидента в лагере конформистов.
– Дашка, не порть настроение. Скажи, что тебе просто завидно: я гуляла, а ты, как мышь, все сидишь со своими книжками...
– Ничего подобного! Было бы чему завидовать! Пустое времяпровождение.
– А вот и не пустое! Между прочим, Рома работает дизайнером интерьера. Вот. А еще он настоящий художник...
Дарья скептически поджала губы. Видимо, ей хотелось услышать, что этот гнусный вампир работает в морге или в ритуальной конторе. Другие профессии не подходили к его имиджу.
Однако хитрый вампир знал, как польстить неприступной Дарье.
– А кого вы сейчас читаете, Даша? – спросил он.
– Камю.
– «Бунтующий человек»? Помню, читал. В переводе его сложно воспринимать, поэтому я предпочел подлинник. Я слышал, вы увлекаетесь философией... Скажите, Даша, а как вы относитесь к философии последователей августинизма? Вам интересна антропологическая концепция Эриугены?
Дарья приуныла. Августинизм и Эриугена были ей не по зубам.
И тут вампир сразил юную интеллектуалку окончательно.
– Homo sum et nihil humanum a me alienum puto, – с правильным римским «h» произнес он. – Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Впрочем, в моем случае следует говорить: «Я вампир, и ничто человеческое мне не чуждо». Я очень рад знакомству с вами, Даша. Хотите, я принесу вам весьма интересную книгу. «О существах несуществующих». Она написана неизвестным автором где-то в конце пятнадцатого века. Там много написано о таких, как... я.
– Принесите...
Марья, ревниво следившая за этим диалогом, вдруг поднялась с дивана:
– Не буду вам мешать! – и ушла на кухню. Роман вскочил за ней следом:
– Маша!
На кухне Марья принялась яростно драить пастой и без того блестящую мойку.
– Маш, ну ты чего? – жалобно спросил вампир у рассерженной девицы.
– Ничего! – фальшиво отвечала та. – Просто не хочу мешать такой... ученой беседе.
Вампир помолчал, а потом вдруг обнял Машу и прижался щекой к ее затылку.
– Какая ты еще девочка, Маша, – грустно прошептал он. – Милая маленькая девочка.
Марья замерла, не зная, как отнестись к такому афронту.
– Я пойду, – сказал вампир и поцеловал Машу в затылок. – Встретимся завтра...
Он с неуловимой скоростью переместился к кухонному окну, распахнул его, вскочил на подоконник...
Машка, прижав к груди перемазанные чистящей пастой руки, смотрела вслед темной тени, мелькнувшей за окном.
– Ты чего? – спросила ее вошедшая в кухню сестра. – А где твой вампир?
– Улетел...
Даша пощелкала перед носом сестры пальцами. Никакой реакции.
– Загипнотизировал, – сказала она.
– Дашка! – восторженным шепотом обратилась Марья к сестре. – Знаешь, что? Я, кажется, влюбилась.
– В него?
– Да.
... Через два дня после вышеприведенного разговора Дарья и отправила телеграмму родителям в Одессу. Потому что Марья пошла на свидание с вампиром Романом Кадушкиным и не вернулась домой.
В квартире штормовым предупреждением висела тишина. Нехорошая, напряженная тишина, грозящая мощным катаклизмом или уж, по крайней мере, крепко замешенной ссорой.
Я сидела грозная, как Клеопатра на корзине со змеями, и выслушивала бестолковый рассказ моей дочери Дарьи. Дарья, в обычном своем состоянии известная как девушка скептического ума и острого языка, под моим суровым материнским взглядом терялась и никла, словно плакучая ива.
– Даша, не темни, – постучала я пальцем по ручке кресла. – Это с твоей стороны непорядочно. По отношению к сестре и ко мне. Если у вас произошла очередная ссора и Марья из-за этого сбежала из дому, то к чему придумывать какого-то несуществующего вампира? Это что, новый приступ твоей экзистенциальной фантазии?
– Не приступ это! – со всхлипом крикнула дочь.
С того момента как мы с Авдеем вернулись домой, она ревела почти беспрестанно, как в годы своего раннего детства. От этого нос бедной Дашуты распух, глаза покраснели, а голос приобрел интонации простуженного патефона. Дашку было жалко, но я держалась непреклонно: когда из дома исчезает одна дочь, другая наверняка в этом замешана. Тем более что однажды подобная ситуация уже имела место лет шесть назад: поссорившись с Дашкой то ли из-за куклы, то ли из-за новой компьютерной игрушки, Марья вспылила и усвистала на дачу к моей подруге Инари. Благо, тогда беглянку быстро вычислили и вернули в родные пенаты. А сейчас... Что там Дашка городит про вампира? Она, которая напрочь отрицает их существование?!
– Я не лгу! Все было именно так! Машка познакомилась на танцах с вампиром. То есть, это позднее выяснилось, что он вампир... Они встречались.
– Что, ночью?! – ахнул Авдей.
– Нет! Днем. – Даша шумно высморкалась. Я поморщилась. Несмотря на возраст и увлечение философией, дочь в некоторых моментах оставалась ребенком, которого надо еще учить, как нос вытирать.
– Даша, вампиры, если это, конечно, вампиры, днем спят.
– А этот не спит. У него бессонница! Маша говорила...
– Ну-ну. И что еще «говорила» Маша?
– Что он не пьет кровь, потому что у него аллергия на гемоглобин. Что он рисует, а еще он читал Эриугену и знает латынь! Ну почему вы мне не верите?!
– Потому что это звучит неправдоподобно. Особенно из твоих уст. Зная твое неприятие всего сверхъестественного...
– Мамочка, пожалуйста, поверь мне! Мы с Машкой не ссорились. Нет, ну цапались так, по мелочам, но чтоб она из-за этого из дому сбежала...
У дочери были глаза честные, как у работников российского Монетного двора. Я вздохнула. И осмыслила происшедшее.
Происшедшее мне не понравилось.
Если моя дочь связалась с вампиром, ничего хорошего ждать не приходится.
Поймите меня правильно. Мне чуждо видовое неприятие какой-либо нежити. Среди моих знакомых, помимо обычных людей, есть и вампиры. Один даже был моим непосредственным начальником, когда я еще работала ведущей радиоканала. Но я четко соблюдаю дистанцию: вот моя (и моих близких) жизнь, а вот – бытие инфернальной нежити. И я не желаю менять существующий modus vivendi.
... Значит, на латыни говорит вампир. Оригинально.
– Где Машкина записная книжка? – спрашиваю я. – Там наверняка есть телефон или другие координаты этого... Кадушкина.
– Нету. Я уже смотрела. Я только помню, Машка рассказывала, что его отец, ну, отец вампира, занимается мебелью.
Еще не легче.
– Гробы, что ли, делает? – Из меня непроизвольно лезет черный юмор. Дашка опять принимается реветь, а муж смотрит на меня с глубоким осуждением.
– Не гробы-ы-ы! Диваны-ы-ы! Мамочка, почему ты мне не вери-и-ишь!!!
Я обнимаю дочь и прижимаю ее непричесанную голову к своей груди.
– Успокойся, Дашута, маленькая. Верю я тебе. Не реви. Все мы выясним.
Мокрый дочкин нос утыкается мне в шею. Дурешка моя бестолковая. Никакой Кант тебе не поможет, когда придут неприятности. Вот мама – другое дело.
– Авдей, выясни по справочнику «Вся Москва», есть ли где-нибудь упоминание о мебельном производстве Кадушкина! – кричу я мужу, который в соседней комнате занялся розыском исчезнувшей дочери через компьютер.
– Уже! – откликается он. – Фирма элитарной мебели «Кадушкинъ и Сынъ». Адрес: Киево-Печерский проезд, 11, строение 2. Есть телефон и e-mail.
Муж входит в комнату собранный и подтянутый, как полководец перед сражением. Телефонную трубку он держит у уха, словно собрался отдавать приказ о начале военных действий.
– Алло, фирма «Кадушкинъ и Сынъ»? Замечательно. Нет, я не собираюсь заказывать у вас спальный гарнитур. Девушка, меня не интересуют образцы обивок! И образцы сервировочных столиков тоже! Как я могу поговорить с вашим директором... Черт, это же был автоответчик.