Это – мое утверждение, к которому я пришел от критического отношения, общего для нашей интеллигенции, в результате интенсивного изучения, в течение пятнадцати лет, множества фактических данных и их философского, экономического и даже богословского толкования – как в России, так и на Западе. Как ни странно, примерно тех же взглядов, что и я, придерживаются люди, которые ничего не читают – ни «Правды», ни «Московского комсомольца». Особенно люди из сел и малых городов России. Эти взгляды у них выработала обыденная трудовая, тяжелая жизнь.
Ко многим левым идеологам я обращался с вопросом: по каким критериям вы обнаружили кризис, а тем более крах советского социализма? Мне отвечали даже с возмущением: да ты что, слепой, сам не видишь? Я честно признавал, что не вижу и прошу объяснить внятно, нормальным языком. Мне говорили: но ведь крах налицо, Запад нас победил. Да, но ведь это разные вещи. Разве убийца всегда прав?
Бывает, что красавцу-парню, здоровяку, какой-то хилый сифилитик воткнет под лопатку нож, и парень падает замертво. Можно ли сказать: его организм потерпел крах, видимо, был в маразме? Сказать-то можно, но это будет глупость. Из этого еще не следует, что наш строй был здоровяком, но следует, что факт убийства о здоровье убитого ничего не говорит.
Казалось бы, вопрос об эффективности советской экономики сейчас абсолютно ясен после того, как мы повидали в России экономику Гайдара-Черномырдина-Касьянова. Поначалу еще можно было подозревать их в каких-то злодейских замыслах, но сегодня-то видно, что лучше они в принципе сделать на могут. Дальше у них будет только хуже. Ликвидация плановой системы в СССР, кем бы она ни была проведена, привела бы именно к этому результату – немного хуже, немного лучше в мелочах. Разрушение советской системы быстро и необратимо убивает науку, технологию и образование. РФ утрачивает облик цивилизованной страны, а значит, понятие экономической эффективности вообще теряет смысл. Огромные массы людей уже просто заняты поиском пропитания – образно говоря, заняты собирательством съедобных кореньев.
Самый главный, обобщающий и абсолютный результат того, что произошло с Россией в результате убийства советского строя, это вымирание народа. Это видно из динамики рождений и смертей (рис. 24).
Если же думать о будущем, то из всего, что сделали с Россией, я бы выделил две взаимосвязанные вещи. Они коснулись всех, действие их носит «молекулярный» характер, они порождают множество связанных в цепь порочных кругов, так что любой шаг сопряжен с огромной неопределенностью и ведет к увеличению страданий. В результате воля людей парализована. Эти две вещи – глубокое разрушение «универсума символов» и создание у людей системы потребностей, несовместимых с жизнью страны и народа.
Мы не стали западным обществом рациональных индивидов, без сонма наших священных символов и сокровенных смыслов мы хиреем. Мы и не сможем в большинстве своем переползти в западное общество, разеваем рот, как рыба на песке – дышать нечем. Традиционное общество с разрушенным миром символов и властью, утратившей авторитет – общество тяжело больное. Об этом говорилось в книге, и в Заключении я подчеркну тяжесть второго удара.
Последние десять лет мы были объектом небывало мощной и форсированной программы по созданию и внедрению в общественное сознание новой системы потребностей. Как писал Маркс, «Потребности производятся точно так же, как и продукты и различные трудовые навыки». С помощью экономических рычагов, средствами культуры и идеологического воздействия массу людей побудили отказаться от двух главных устоев советского жизнеустройства – нестяжательства и непритязательности. Этот отказ частичен, он не глубок и не осознан – но под его прикрытием идет разрушение всего здания нашей культуры.
Создание сильнейшего стресса (почти поголовное обеднение) в совокупности с мощной атакой СМИ привело к тому, что массовое сознание населения России расщеплено. Говорят даже об «искусственной шизофренизации» населения. Люди не могут сосредоточиться на простом вопросе – чего они хотят? Их запросы включают в себя взаимоисключающие вещи. В условиях обеднения усилились уравнительные архетипы, и люди хотели бы иметь солидарное общество – но так, чтобы самим лично прорваться в узкий слой победителей в конкурентной борьбе. И при этом, если удастся, не быть хищниками а уважать себя как добрых патриотов.