Условно, от нечего делать, поделил студентов не пенсионного возраста на две категории: «сомневающиеся» и «идейные». «Сомневающиеся» – это либо простые работяги, приехавшие в академию прямо с «богородичных» строек, либо этакие вольные богоискатели, вроде меня.
Один из «сомневающихся» заинтересовал меня особо. Зовут его Михаил. Ему чуть более тридцати. Он худощав. И непривычно, для «богородичного» брата, спокоен. Даже грустен. Грусть его какая-то беспредметная. Словно в нём воплотилась абстрактная мировая скорбь. У Михаила лицо измождённого интеллектуала и очки в толстой роговой оправе. Михаил знаком с официальным Православием. У него даже есть какие-то знакомые в Московской Патриархии. И главное – он читал «Розу Мира». Вчера, вечером, после сдачи экзамена по «марианской эсхатологии», Михаил мне сообщил, что не верит в будущую мессианскую эпоху. Зашёл разговор о «Розе Мира». То, что Михаил сказал – едва не повергло меня в отчаянье. Моя вера в людей «Розы Мира» едва не рухнула.
Михаил сказал следующее:
Даниил Андреев – человек замечательный, честный, не выпячивает своего «я», это видно по его «Розе Мира». Иногда он рассуждает как вполне православный человек, но чаще ему не хватает обычного духовного трезвения. Андреев – поэт, у него, как и у всех поэтов, богатое воображение. Зачастую воображение подменяет у него откровение.
Я попросил привести примеры.
– Ну, например, эта его идея грядущей «религии итога», или, всемирного братства религий под эгидой «Розы Мира», перед приходом антихриста. Утопия. Братства религий никогда не будет. Слишком религии разнятся. Так уж Господь положил. Кстати, многое, о чем мечтал Андреев, сегодня всё-таки осуществляется. Но не со знаком «плюс», а, наоборот, со знаком «минус». Как будто демонические силы перехватили инициативу. Например, мы сейчас государства Российского почти не имеем, полная свобода от «демона великодержавия»! Андрееву мечталось, что на смену государствам придёт духовное братство людей земле. Но и где же оно, духовное братство? На деле мы испытываем полное национальное унижение, хаос, разврат, растление нравственности. Конечно же и Андреев в «Розе Мира» предугадывал господство американского бездуховного космополитизма. Так что не всё так просто. В «Розе Мира» много положительных и отрицательных сторон. Например, главы, посвященные проблеме зла, само описание зла – это просто гениально. Но немало в книге и еретических моментов.
– Каких? – спросил я.
– О, это долгий разговор.
– Хорошо, спрошу коротко. Осуществится ли то, о чём мечтал Андреев? Ну, то есть, «религия итога», всемирное братство и т. д.
– Нет, не осуществится, – Михаил блеснул стёклышками очков и тихо повторил, – не осуществится. А вот антихрист, которого тот же Андреев прекрасно описал, антихрист осуществится.
– Ну почему, непременно, антихрист?! – воскликнул я.
– Я понимаю, – вздохнул Михаил, – хочется, по человечески хочется, чтобы перед концом истории все договорились, чтобы мир во всём мире настал. Однако, Вадим, надо уметь смотреть на вещи трезво. Оглянись вокруг. Видишь ли ты хоть где-то, хоть какие-то предпосылки того братства, о котором Андреев мечтал?
– Слушай, так ты вообще, что ли, не веришь в то, что перед антихристом будет духовный рассвет?
Ответить Михаил не успел. Над нашими головами раздалось громовым раскатом:
– Слава Марии! – Это к нам подошёл «идейный» – Дорогие братья, о чем тут шепчемся? – «Идейный» сиял, как начищенный медный таз. – Слышали последнюю проповедь отца Иоанна? Благодать-то какая!…Ах, братья, не умеем мы ещё жить в сердце нашего дорогого отца Иоанна!…
«Идейные – те, кто приехал в академию из уже построенных обителей. Это – распространители «богородичной» литературы, те, кто занимается административной работой. Ищет спонсоров. «Идейные» – будущий верхний эшелон иерархической пирамиды «Богородичного Центра». А «сомневающиеся» – это всегда «низовое звено». Кстати, по наблюдениям Михаила, среди «низового звена» много русачков. А вот среди «высшего эшелона» – русских мало.
Подошёл «идейный» и как кляп в рот нам засунул. Стыдливо посмотрели друг другу в глаза и разошлись. По своим углам.
Вечером вышел из казармы на улицу. Гадостный мартовский снег чавкает под ногами. Москва предательски манит тонкими лучиками фонарей. Стало тоскливо. Просто запредельно тоскливо.
Нет, я всё-таки найду людей «Розы Мира». А там посмотрим, утопия новая религиозная эпоха, которую «Роза Мира» провозглашает, или не утопия.
Через пустынную проходную вышел в «спальный» микрорайон. Минут через пятнадцать оказался на каком-то широченном проспекте. Зачем-то спустился в подземный переход. Подошел к киоску. Зачем-то стал рассматривать этикетки на пивных бутылках, марки сигарет. Как загипнотизированный. Стою минуту, две, пять. Вдруг слышу голос.
– Документы.
Стою, изучаю цены дальше.
– Документы, – нетерпеливо повторяет голос. Оборачиваюсь. Я в окружение целого отряда блюстителей порядка. Два сержанта сверхсрочной службы, остальные солдатики срочной службы. Это видно по помятой милицейской форме не по размеру. Ну, – думаю, – ладно, обычная проверка документов, в Москве так всегда было. Проверят паспорт и отвалят.
– Пожалуйста, – я с гордостью извлекаю свой синий паспорт с языческим трезубцем. Как только паспорт оказывается в руках блюстителей закона, они сразу веселеют.
– А регистрация где? – спрашивает меня один из сержантов.
– Какая регистрация? – искренне удивился я.
Два сержанта многозначительно переглядываются.
– Придётся пройти в отделение…
– Так, так – говорит мне начальник отделения в погонах капитана милиции, разглядывая мой паспорт, – платить штраф, говорите, нечем…Бедный студент, говорите. А чего ехали?…Академия зарегистрирует. А чего до сих пор не зарегистрировала?…Странная какая-то академия у вас. Регистрировать после экзаменов?…Надо на третьи сутки по приезду в Москву регистрировать, на третьи!
Капитан кладёт мой паспорт на стол.
– Значит студент духовной академии?…Так-так, – капитан что-то мучительно соображает. И вдруг спрашивает:
– Вот, ты русский, а чего с России уехал?
– Никуда я не уехал, – обиженно отвечаю я. – Просто так получилось. Кто ж знал. Все ж вместе были. Кто ж знал.
Неожиданно для самого себя я «взрываюсь»:
– Товарищ капитан, постойте, это что же получается, у вас тут думают, что если на Украине оказался, так перестал быть русским! Вы, что, серьёзно думаете, что у нас там все с чубами и в шароварах?! Да у нас русский город! У нас все на русском говорят. Мы может быть даже больше русские, чем вы. Потому как за границей оказались. И вообще, Юг и Восток Украины русские. И вообще…
– Ладно, – обрывает меня капитан, – это будешь своей маме рассказывать. А мне чтоб больше без регистрации не попадался. Понял?
– Угу, – киваю я головой.
– Держи, поп, – капитан протягивает мне мой паспорт.
Возвращаюсь в академию. Всё во мне кипит. Москва теперь кажется мне холодным и враждебным городом. Обидно – я, русский, даже москвич наполовину (у меня мать родилась почти в Москве), теперь здесь такой же иностранец, как и какой-нибудь таджик-беженец. Даже ещё хуже. Таджик – он и есть таджик. Что с него взять? А если ты русский, да с Украины – тебя ещё и предателем считают. Да и вообще, русские немосковской «национальности» чувствуют себя в собственной столице отчужденнее, чем какие-нибудь грузины, или узбеки. Те хоть деньги на регистрацию имеют.
А регистрация? В чьей воспалённой голове родилась идея регистрации. Плати за то, что дышишь воздухом столицы. Вот тебе и новая демократическая Москва. Если так дальше будет продолжаться, то о каком духовном возрождении может идти речь. Скорее, прав Михаил – не за горами времена антихриста…