С каждым шагом мне всё сильнее хотелось в маленькое, уютное пространство «Богородичного Центра»…
* * *
Экзамены позади. Экзамены были «шаровые». Нас скопом заводили в ленинскую комнату. Задавали один, два вопроса и «автоматом» ставили четвёрки.
Час назад получил «зачётку» за первый семестр и студенческий билет, который будет для меня вместо регистрации.
Час назад меня благословили в самый главный, самый идеологический «богородичный монастырь». В ближнее Подмосковье еду, на станцию «Трудовая». Буду «богородичным» монахом. Как Витамин. Кстати, узнал кое-что о судьбе Витамина. Информацию мне сообщил «идейный» с чудным именем Мариан. Оказывается, Витамина не благословили в обитель. Отец Максимилиан сказал Витамину, что у него очень тяжёлая греховная чаша. Что, если он с такой чашей примет его в монастырь, монастырь разбежится. Отец Максимилиан благословил Витамина пожить в городской квартире. Вместе с двумя братьями. За квартиру платить не надо. Квартира была «богородичная». Одна пожилая прихожанка подарила её церкви. Витамин поселился в районе метро «Ясенево». Сперва всё шло хорошо. Витамин посещал литургии, ходил на «Розарий». Лицо у него просветлело. Он стал кротким и смиренным, как ангел. А потом взял и исчез. То есть, престал появляться на «Ясенево», перестал посещать литургии.
Вот такая история.
С бьющимся сердцем шёл я в холодный мартовский полдень от станции «Трудовая» в сторону «богородичного» монастыря. Место, куда меня благословили, называлось «Обитель Императорской Четы». Обитель была братско-сестринская, то есть, на одной части монастыря живут мужчины, на другой женщины. Из «богородичных» книг я знал, что обители – это агапы вышней любви. Место, где все ангелы. Где братья и сестры жертвуют собой ради ближнего. Где новоприбывшего встречают в великой радости.
Показалась долгожданная обитель. Трёхэтажное здание. Что-то среднее между хорошей ново-русской дачей и миниатюрным европейским замком. Во дворе обители ни души. Обогнув одиноко стоящий «микроавтобус» захожу в здание обители. С огромного портрета на стене на меня глядит император-страстотерпец Николай II и императрица Александра. И ни единой живой души. Слева – полутёмный коридор. Справа – лестница. Поднимаюсь на второй этаж. На небольшой площадке стол с телефоном. То, что телефон есть – очень хорошо. Можно будет позвонить в «Фонд Даниила Андреева».
На втором этаже тоже никого. Мистика какая-то! Я чувствую себя вором на генеральской даче. Наконец, на третьем этаже слышу приглушенные мужские голоса. Вздохнув с облегчением, захожу в просторную комнату. На сдвинутых деревянных кроватях возлежат три брата. Один молоденький (лет под тридцать), черноволосый, с раскосыми глазами. Видимо, татарин. Второй, напротив, пожилой и худющий, с наколками на руках. Бывший зэк, наверное. Третий, лет под сорок, маленький, кругленький, со смешной козлиной бородкой.
– Здравствуйте, – говорю я как можно радостнее, – Слава Марии!
Братья на минуту прерывают разговор. Смотрят на меня, как на пустое место. И продолжают беседовать дальше. Ощущаю себя полным идиотом.
Ничего себе агапа любви!
– Скажите, пожалуйста, – начинаю я нерешительно, – меня, вот, к вам ваш настоятель благословил. Ну, вот, я прибыл. Что мне делать?
– А, понятно, – протягивает молоденький брат с раскосыми глазами, – нет отца Афанасия.
Братья снова теряют ко мне интерес. А я теряю терпение.
– Так что мне делать! Плюнуть на благословение? Домой ехать?
– Слушай, – говорит пожилой брат молодому, – пускай он на кухню к сестре Александре сходит. Она всё знает. Она скажет, что делать.
– Спустишься на первый этаж, пройдёшь в конец коридора, на кухню, – объясняет мне молодой брат, даже не повернув лица в мою сторону.
Между третьим и вторым этажом вспоминаю, что забыл спросить у братьев про телефон. Пришлось вернуться:
– Извините, забыл спросить, у вас работает телефон?
– Ну, – неохотно мычит брат похожий на зэка.
– Мне бы позвонить.
– Нельзя, брат, без благословения – весело говорит «кругленький», с козлиной бородкой. – Так что ничем помочь не можем.
– Да, пусть себе звонит, нам то чё, – говорит брат с раскосыми глазами…
Иду, звоню! Немедленно, иду, звоню! После такой ледяной встречи отсюда хочется бежать. К людям «Розы Мира».
Набираю телефон «Фонда». Долго не берут трубку.
– Аллё, аллё!
– Аллё! – отвечает мне интеллигентный мужской голос.
– Это «Фонд Даниила Андреева»? – Стараюсь говорить как можно спокойно.
– Да, – невозмутимо отвечают на том конце провода.
– У меня к Вам вопрос, известны ли Вам, в городе Москве, какие либо организации «Розы Мира»?
– Вы не по адресу. Это не к нам, – отвечает интеллигентный голос в трубке.
– Подождите, – чуть не кричу я, – подскажите хотя бы, есть вообще что-то с «Розой Мира» связанное? Какая-то деятельность. Понимаете, я не из Москвы, я из провинции. Лет пять назад прочитал «Розу Мира», и с тех пор нахожусь под сильнейшим воздействием от книги. Но книга книгой, а хочется ж действовать…
– Молодой человек, – перебивает меня приятный голос. – Мы «Фонд», а не секта. Мы не занимаемся созданием всяких обществ «Навны». Мы только храним творческое и духовное наследие Даниила.
– Погодите, а что это за общество такое, ну, «Навны»?
– Это не в Москве, это в Санкт-Петербурге. На мой взгляд, общество «Навны» просто-напросто реанимирует славянское язычество, а «Розой Мира» прикрывается. Кстати, в Москве тоже было общество «Последователей Розы Мира». А на проверку оказалось, что это обычная «рериховская» организация. И, собственно, говорили в ней больше о Рерихах, чем о «Розе Мира». Так, что, молодой человек, не советуем Вам, что-либо искать. Видимо, Даниил Андреев очень далеко заглянул вперёд, видимо, время, о котором он так мечтал в «Розе Мира», наступит ещё очень и очень не скоро…
Связь обрывается. Перезванивать не имеет смысла. Спускаюсь на кухню в подавленном настроении.
Итак, время для осуществления «Розы Мира» ещё не пришло. И это мне говорят в самом «Фонде Андреева»! Не может быть, чтобы в «Фонде Андреева» ничего о людях «Розы Мира» не знали! Не может быть! Не верю!
* * *
Сестра Александра сосредоточенно чистит картошку. У неё тоже раскосые глаза и черты лица, как у того брата, наверху. Я представляюсь и сразу же объясняю цель своего приезда. В отличие от братьев, сестра Александра говорит много и очень эмоционально. Однако в голосе её читается явное раздражение. И это раздражение всё нарастает. Хотя, внешне, сестра чуть ли не через каждое слово просит у меня прощения. Ахает. Охает. Прижимает руки к сердцу.
– Вчера вечером надо было приезжать, дорогой брат. Вчера вечером. И отец, и все были здесь. Он бы определил. А я не могу. Ничего не могу без отца. А отец с братьями в Москве. На послушании. Вечером будут. Вечером надо приезжать. Вечером…Ах, я осуждаю, – уже почти злобно кричит Александра.
– А что за три брата наверху? – спрашиваю я.
– Это болящие, это немощные, – с истеричным надрывом в голосе отвечает Александра.
– Так, что ж мне делать?!
– Вечером, брат, всё вечером! – Почти кричит Александра. – А теперь, простите, мне надо молиться!
– Спасибо вам, – язвительно говорю я и направляюсь к выходу из обители. Ничего себе, агапа любви! – думаю я раздражённо.
Не существует у вас никакой вышней любви. Вы, как дети, играете в любовь, играете в благодать, играете в старчество, играете, наконец, в спасение России…
В дверях останавливаюсь в нерешительности.
А ведь идти-то мне собственно некуда. Людей «Розы Мира» не нашёл. «Фонд Андреева» – единственная моя зацепка была. Где теперь искать, не знаю. И главное, сомневаюсь, нужно ли вообще что-то искать. Наверное, время для осуществления задач «Розы Мира», действительно, не пришло. Возможно, оно не придёт совсем. Будет всё так, как православные говорят, то есть вместо всечеловеческого братства всемирное либеральное правительство, потом антихрист. В таком случае, что делать? Бросать всё. Ехать домой ни с чем? Оставить своё богоискательство, жениться и ничего от жизни этой больше не ждать?…Нет. Не могу я ехать домой. Дождусь, хотя бы, настоятеля.