А я соображал! Соображал, что выгляжу как кретин и все равно продолжал, не имея сил остановиться!
– О прекрасная Джасинда! У-у-у! – еще раз я закусил губу, хотя было желание откусить её совсем, к магическому тлену!
Вдобавок я еще и перекатился на спину, зачем-то лишний раз демонстрируя то, что и так любой бы заметил, даже с самым плохим зрением.
– Ты издеваешься, Руд? – Джас смотрела, выкатив свои прекрасные глаза, и пятилась на кровати, пытаясь улизнуть. Но я, или мое новое, чересчур игривое я, было проворнее.
Нет, я вроде бы понимал, что не накинусь и силой не возьму, но вот то, что буду пытаться её уговорить, уломать…
Собственно, а почему бы и нет? Уломать её, кстати, хотели обе мои половины.
И та, что по фазе сдвинулась, и вторая, которая вроде как сохраняла крупицы здравого смысла.
Я сделал быстрое движение корпусом, буквально опрокидывая Джас на подушки.
– Я буду кричать!
– О, да! О, да, моя госпожа! Ты будешь кричать! Громко! Страстно! Ты будешь кричать – еще, Рудэй, еще… Кстати, мне нравится, что ты назвала меня «Руд» и обратилась фамильярно. Это… еще больше заводит!
– Куда уж больше! – простонала Джас, пытаясь выбраться из под меня, щипая и пинаясь.
Моему телу было глубоко фиолетово то, что она пытается меня отшить. А моему «второму я» были до облака ее подколки в область моего самомнения и гордости. Я чувствовал, где-то там, в глубине ее чёрствого земного сердца всё-таки тлеет огонек страсти, направленной на мою скромную персону!
Джас в этот момент выглядела особенно классно! Рыжие кудри разметались, разлились по плечам неуправляемой огненной лавой, бледные щечки чуть заалели, губы припухли и стали яркие-яркие, будто Джас накрасилась только что, грудь вздымалась, рискуя порвать рубашку и жакет, которые ее ограничивали.
– Моя сладкая фея! Бриллиант моего сознания! Я подарю тебе звезду! Светом нетленным будет она освещать… – я понимал, что леплю полную ахинею, Джас, по ходу, тоже это понимала, так как неожиданно залилась смехом, да таким, что мое перевозбужденное «я» аж отпрянуло.
Ей удалось из под меня вырваться и вскочить с кровати. Рыжуля выставила вперед обе руки, надеясь задержать меня, но вертикальная позиция нравилась мне не меньше, чем горизонтальная. Тем более, что теперь мне открывался шикарный вид на ее роскошные ягодицы и длинные ножки.
– Моя королева!!! – рычал я, проклиная себя. Так и хотелось прикусить язык, но второе я не давало.
– Чего это только королева? – ехидно осклабилась рыжуля, – Я согласна только на императрицу!
– Да, да, жаркая моя! Моя зарвенийская мягкошерстка, пупырочка моя никодийская, фырфырочка аллизийская… – я приближался, собираясь медленно но верно пригвоздить её к стене, и к себе, тем самым нефритовым жезлом о котором она говорила, как вдруг Джас согнулась пополам, чуть ли не рыдая от смеха!
– О, Боже, Рудэй, хватит! Это так… так смешно! Мамочки, просто не могу! Фырфырочка! Это что такое? Ты меня еще марианской впадинкой назови!
Она хохотала, а я чувствовал, что… что мой жезл успокаивается! Он съеживался буквально на глазах и мне даже стало страшно – а не скукожится ли мое достоинство до скончания веков!
Чёрти земные меня раздери! Я даже… даже прикрыл его, надеясь, что чары её смеха перестанут действовать!
– Ох, уморил! Ты как будто не только средства для потенции обожрался, ты еще и какой-то препарат превращающий нормального человека в чертового, безумного филолога заглотил или писателя-мужчину, который пытается накропать женское фэнтези!
– Тихо! Тихо, Джас! Уймись!
– Что!
– Не ржи как лошадь, ты его пугаешь!
– Кого? – она смотрела на меня серьезно, своими роскошными миндалевидными влажными глазами и…
Всё было нормально с моим верным дружком. Он… о, нет! Без её смеха он возвращался в то самое состояние чрезмерного стояния!
– Так кого я пугаю, ваше императорское? Или вы о своем нефритовом, чёрт его побери, так печетесь?
– Ты сказала – чёрт его побери? Ты прокляла мой… мой…
– Ваш пенис, ваше высочество! И не прокляла, а всего лишь…
– Ты за это ответишь! О дева с волосами цвета апельсинового заката! О нимфа, рождающая в мужчине все самое низменное и высокое! О…
– О аллюминий моей селезенки! О гвоздь в моей… эм… пятой точке… Это я уже слышала! – и она опять рассмеялась.
А я опять ощутил уменьшение. Ох, Аллизия помоги… И что мне теперь делать? Не заставлять же Джасинду все время смеяться? Она ведь не сможет… хм… ржать в полете?