– Товарищ Сталин! Я только что прослушал вашу речь на митинге! Впереди война с немецкими фашистами. Немцы не строят больше бипланы, только монопланы. С пушечным вооружением, с обязательной приёмо-передающей радиостанцией, высотные, цельнометаллические. С высокой скоростью пикирования и возможностью вертикального манёвра. Летают парами или четвёрками, эшелонированными по высоте. Это – новый стиль воздушной войны, где основной упор делается на скорость и согласованность действий. Где командование ударной группы пользуется данными выносных постов наведения и имеет постоянную связь между всеми постами и каждым самолётом в группе. В результате двадцать «мессершмиттов» перекрывают своей активностью всю республиканскую авиацию, и свободно выходят из боя на пикировании, а вместо них подходит сверху другая пара или четвёрка, с полным боезапасом и полными баками.
Мы сегодня получили великолепные двигатели для малых и средних высот. Хотелось бы получить к ним хорошую радиостанцию, радиокомпасы, мощное оружие и новую систему управления воздушным боем. Ну и желательно сделать эти двигатели всевысотными. А бипланы? Они очень хороши для первоначального обучения лётчиков! Надёжные, хорошо планируют, на них можно отрабатывать высший пилотаж. А воевать на них уже не с кем.
В зале стояла гробовая тишина.
– Молодость всегда решительна и безапелляционна! – неожиданно улыбнулся Сталин. – Мы подумаем над вашими словами, товарищ Андреев! – и переглянулся с Кагановичем. – Ваше мнение, Николай Николаевич?
– Очень логично, товарищ Сталин! Мне, вообще, нравится этот молодой человек. В том числе глубиной анализа, своими знаниями, умением организовать свое дело и своим кругозором.
Сталин встал.
– Не буду вас больше задерживать, товарищи! Уделите основное внимание модернизации И-16. Об остальном поговорим с вами чуточку позже, Николай Николаевич! Провожать меня не надо!
Когда Сталин и сопровождающие его лица вышли, Поликарпов устало сел.
– Готовьте И-16 к установке м-62фн. Приступайте. Андрей Дмитриевич, зайдите ко мне!
По дороге в кабинет главного успел перекинуться несколькими мыслями с Сергеем: «Кажется, мы влипли!» – «С чего ты взял? Всё нормально, я видел всё и контролировал ситуацию!» – «Но Поликарпов не в себе!» – «Тебе это только кажется!»
Николай Николаевич, зайдя в кабинет, нажал на какую-то кнопку и вытащил из открывшегося шкафчика две рюмки и бутылку армянского коньяка. Не говоря ни слова, налил обе до краёв и пододвинул одну ко мне.
– Ты понимаешь, сколько врагов мы сегодня нажили, Андрюша?
– Точно сказать не могу, Николай Николаевич, но мне кажется, что много. И вы этого хотели!
– Да: «король бипланов» отказывается от бипланов!
– Я что-то не то сказал?
– Нет. На удивление всё сказано точно и просто! Как будто бы повторил мои мысли. Я, вообще, удивляюсь тебе! Тебе сколько? Восемнадцать? Двадцать?
– Через два дня – двадцать два.
– Молодо выглядишь! У тебя мысли и слова, как у человека, который прожил много больше. Спасибо за поддержку! С богом! Давай! – он опрокинул рюмку. Я сделал глоток. – Каганович и Яковлев нас попытаются сожрать. Тебя – в первую очередь! Надо срочно вызывать Валерия!
– Они были в зале?
– Конечно! Ты что, их не видел? Ах, ну да! Ты же их не знаешь! У меня огромная просьба. Будь осторожен эти дни, пока не приедет Валерий!
– Что значит осторожен?
– Даже если с тобой что-нибудь произойдёт, говори, что ты ничего такого не говорил. Что только сказал то, что хотел услышать Сталин! Правду! Договорились?
– Не совсем понял, о чём вы, Николай Николаевич, но договорились!
В дверь кабинета постучали. НН убрал рюмки и бутылку и сказал: «Войдите!» Вошёл Аркадий Дмитриевич.
– Я только что от Сталина!
– Андрей! Выйди!
– Пусть сидит, его это тоже касается!
– Вот как?
– Иосиф Виссарионович подписал ходатайство о Сталинской премии за ФН! Сказал, что будет ходатайствовать о «высоких правительственных наградах для всех участников создания двигателей», включая тебя, Андрей! На ближайшем ЦК рассмотрят. Но Яковлев и Каганович что-то замышляют! Оба пытались позвонить Самому, но он не брал трубку. Ты же знаешь, что у Него очень громкие телефоны. Настроение у Самого – очень решительное! Несколько раз спрашивал у меня про тебя, Андрей. Похоже, что ты его сильно заинтересовал. Отдай мне его, Коля. Он у меня целее будет! Верну, когда всё успокоится. Я нового наркома НКВД не знаю, только бы не ещё один Ежов.
Помолчав немного, Николай Николаевич достал из стола всё, что спрятал, подошёл в стене и достал ещё одну рюмку.