- Пустое, Шарль, - кэналлиец улыбнулся, но на сей раз без своей обычной иронии, - Оллар - воспитанный человек, он знает, как обходиться с парламентером. Наш незаконнорожденный друг не пожелает выглядеть заходящимся от бессильной ярости дураком.
- И все равно я, как член Высокого Совета, требую, чтобы Рамиро Алва остался здесь. Если на то пошло, чем быстрее убьют Придда, тем дольше проживем мы все!
- Герцог Эпинэ! - Эрнани Ракан стукнул кулаком по столу, пожалуй, впервые за свои сорок восемь лет. - Замолчите! Герцога Алву никто не неволит, если он откажется, Высокий Совет подумает над вашими словами.
- Зачем мне отказываться от своих слов? - пожал плечами кэналлиец. Если у бастарда есть хоть капля ума и гордости, он меня и пальцем не тронет. Ну а если что-то пойдет не так, герцог Эпинэ помянет меня в каких-нибудь молитвах.
3
... Все повторялось. Точно так же распахнулись ворота Полуденной башни, пропуская всадника в черном и синем. Точно так же посреди вытоптанного ржаного поля его ждал широкоплечий воин на могучем коне. Точно так же в лагере Оллара развевались знамена с Победителем Драконов, а с Королевской башни за встречей следили Эрнани Талигойский и его рыцари, среди которых был и Алан Окделл. Точно так же не было надежды. Никакой.
Единственным отличием было то, что и Бездомный Король, и властитель Кэналлоа были без шлемов. С высоты в сорок бье лица бастарда было не разглядеть, и Алану внезапно мучительно захотелось увидеть, каков с виду их будущий палач.
Оллар и Алва немного поговорили, затем Рамиро повернул коня. Ветер швырялся пылью, рвал с деревьев еще зеленые листья, трепал черные волосы кэналлийского герцога, треугольные флаги, хвосты и гривы коней.
Эрнани повернулся к Алану:
- Окделл, вам не кажется, что все повторяется?
- Я как раз думал об этом.
- Мне бы хотелось, чтобы мы всегда думали одинаково. Я не сразу решил, кому поручить столь щекотливое дело, но вы слишком прямодушны, Дорак стар, а Эпинэ излишне горяч.
- Да, - встрял Эктор Придд, - Человек Чести вряд ли смог бы стерпеть оскорбления ничтожного бастарда.
- Три месяца назад на этом самом месте вы их терпели, - сверкнул глазами Эрнани. - Оллару ответил лишь герцог Алва.
- Ублюдку следовало об этом напомнить, - Генрих Горн никогда не был особенно умен. - Правильно, что ответ отвез именно кэналлиец.
Эктор гордо промолчал. Если б маршалу предложили выбирать между головой Бездомного Короля и головой Рамиро, он бы выбрал последнюю. Ревнив, как побитый молью ростовщик, женатый на танцовщице, - так, кажется, говорит Эпинэ...
Стражники раздвинули копья, пропуская гонца. Смуглое лицо Алвы было совершенно невозмутимым.
- Вы передали письмо бастарду, герцог?
- Я исполнил приказ моего короля. Франциск Оллар получил то, что хотел.
- Благодарю вас, Алва. Вы оказали мне и Талигойе неоценимую услугу. Я и впредь рассчитываю на вашу руку и вашу голову. Проводите меня. Все свободны. Алан, Шарль, призываю вас к благоразумию. Мы еще не побеждены. Прощайте, господа. Доброй ночи.
Эрнани тяжело поднялся и оперся на руку кэналлийцa. Рядом с южанином Эрнани казался серой тенью, тенью того, что исчезало навсегда. Если ничего не предпринять, они все исчезнут, больные и здоровые, старые и молодые, чистокровные и не очень. Если ничего не предпринять... Но что они, во имя Создателя, Четверых, Чужого с его кошками, могут сделать? Что?!
Часть четвертая
Кони мотают мордами.
Всадники мертвые.
1
Когда в казармы ворвалась Женевьев, проведший всю ночь на стенах Алан не сразу понял, что случилось, а случилась беда. Адепты Истины поймали на площади у комендантского дома котенка и, как это у них водится, принялись избивать своими посохами. Но страшным было не это, а то, что восьмилетний сын и наследник, Окделла ударил одного из проповедников кинжалом в спину и, похоже, убил. Герцог бросился к двери, но она оказалась заперта - добрые слуги спасали господина то ли от гнева сбежавшейся толпы, то ли от господней кары. Поняв, что высадить дубовое чудовище не удастся, Алан кинулся к окну. Он мог видеть, что творится внизу, но высота в полсотни бье и кованая решетка не позволяли броситься на помощь. Женевьев вцепилась ему в плечо, он этого не заметил. Там, внизу, непонятно откуда взявшаяся толпа готовилась растерзать его сына, а он ничего не мог сделать.
В странном оцепенении Алан Окделл смотрел на сжимающего кинжал мальчика в центре стягивающегося кольца. И это в Новом городе, который он, герцог Окделл, защищает! Где его люди?! На стенах? В таверне? Живы ли? Как забрали такую власть фанатики в серых балахонах? Откуда столько злобы?
Просвистел брошенный кем-то камень, и Окделл вздрогнул, словно целили в него, - хотя, будь это так, он бы держался лучше. За первым булыжником полетел второй, третий. "Истинник" неистовствовал, размахивая своим посохом, призывая громы небесные на головы пособников Чужого. Пока камни цели не достигали, но лишь пока. Алан так и не понял, откуда вынырнул Рамиро Алва со своими людьми, но кэналлиец понял все.
Южане обнажили клинки и рванулись сквозь толпу с яростью вепрей. Они, как и в день гайифского бунта, шли клином, прикрывая друг друга, и впереди всех рубился Рамиро. Несколько рук со все еще зажатыми в них камнями упали на землю, растрепанная баба взлетела в воздух и, пролетев пару шагов, врезалась головой в мужское брюхо, которое сделало бы честь любой беременной. Кто-то рассыпал непонятно откуда взявшиеся зеленые яблоки, и они, подскакивая, покатились по испятнанным алым камням. Толпа зарычала и расступилась, на пожухлой траве остались сын Алана Окделла, скребущий булыжники котенок, два проповедника - живой и мертвый - и Рамиро Алва с окровавленным мечом.
- Ты что-то говорил о проклятой крови и демонах? - Алва ухмылялся не хуже Повелителя Кошек. - И, кажется, я расслышал имя Его Величества?
- Горе чтящему древних демонов! - взвыл адепт Истины, потрясая посохом. - Будет повержен он и...
Растрепанная голова с так и не закрывшимся ртом покатилась, словно еще одно чудовищное яблоко. Туловище в сером балахоне рухнуло рядом с затихшим котенком. Все замерло. Сейчас они или схватятся за колья, или разбегутся.
Рамиро Алва пнул ногой убитого и вскинул голову: