— Это то, для чего я здесь.
— Спасибо. — Я повернулась к Калдении. — Я отведу вас к леди Вексин, Ваша Милость. Она может предпочесть не встречаться с вами, и, как вы знаете, мы охраняем частную жизнь наших гостей.
— Она захочет меня видеть, — сказала Калдения.
И это не звучало зловеще. Нисколько.
Мы вышли из обеденного зала и вернулись в большой бальный зал. Солнце садилось, и пока мы шли, комната переходила от дня к ночи, имитируя закат в столице. Пол и стены начали темнеть, постепенно приобретая голубой оттенок. Астрономические символы Доминиона окрасились в закатно-оранжевые цвета. С левой стороны, где небо потускнело, показался слабый край пурпурной луны, нежный и бледный, словно вырезанный из тюля. К тому времени, когда мы вернемся, она поднимется.
Пересечение большого бального зала заняло некоторое время. Мы прошли в длинный коридор, прерываемый арочными окнами от пола до потолка, из которых открывался вид на техасский закат над бескрайними полями.
— Ты не могла просто сделать то, что делаешь. — Калдения пренебрежительно махнула рукой. — Вместо того, чтобы заставлять нас идти всю дорогу пешком.
— Но как бы мы тогда прояснили ситуацию, Ваша Милость?
Калдения закатила глаза.
— Декорирование вам по вкусу?
— Оно едва ли адекватное.
Мы продолжали идти. Если бы мне пришлось совершить эту прогулку дольше, чтобы завершить этот разговор, я бы «сделала то, что делала». Мы продолжим идти, пока обе не скажем то, что должны были сказать.
— Ты должна была сказать мне, — произнесла Калдения.
— Я пыталась.
— Ты должна была сильнее пытаться.
Иногда лучшая защита — это вообще отсутствие защиты.
— Вы абсолютно правы, Ваша Милость. Это моя вина. Я приношу Вам свои извинения.
Калдения взглянула на меня. Если бы взгляды могли резать, у меня была бы большая рана прямо между глаз.
— Твоя неискренняя демонстрация кротости не успокоит меня.
— Конечно, нет.
Калдения остановилась.
— Вы устали, Ваша Милость? Не хотите ли присесть в кресло, чтобы немного отдохнуть?
— Какая наглость!
Я просто ждала.
— Я понятия не имела, что в тебе это есть.
— Нет, нету. Не всегда, но у меня был очень хороший учитель.
Калдения впилась в меня взглядом.
— Да, есть. И не забывай об этом.
Мы продолжили прогулку. Она прекрасно знала, что для того, чтобы рассказать ей о Суверене, мне пришлось бы пересечь личные границы, которые она установила. Она простила бы меня за то, что я уважаю ее желания, но она никогда бы не простила меня за то, что я попрала ее свободу.
Какая-то часть ее, должно быть, знала. Описание выбора пары должно было показаться знакомым, поэтому она, скорее всего, заподозрила это и предприняла сознательные или подсознательные усилия, чтобы избежать этого. Она никогда бы в этом не признается, но Калдения была одновременно проницательной и склонной к самоанализу. Ее ум был таким же острым, как и ее зубы.
— Ты хоть представляешь, сколько неприятностей принесет все это?
— Да.
— Я очень в этом сомневаюсь. Ты прыгнула в водоворот, и тебе грозит опасность утонуть.
— Если я действительно начну тонуть, не могли бы вы бросить мне веревку, чтобы я могла вытащить себя, Ваша Милость?
Она выгнула брови.
— Неужели у нас такие отношения?
— Это зависит от вас, Ваша Милость.
Я остановилась. Дальняя дверь в конце коридора устремилась к нам и остановилась в двух футах от меня.
— Если Суверену будет причинен какой-либо вред, Ассамблея заберет у меня гостиницу. Если что-нибудь случится с одним из постояльцев в мое дежурство, мне придется отдать гостиницу, поскольку я ее не заслуживаю.
— Ты угрожаешь мне потерей моего безопасного убежища? — Глаза Калдении вспыхнули.
— Нет. Вы гостья, Ваша Милость. Моя самая первая. Ваше благополучие и безопасность — мой главный приоритет. Я просто сообщаю вам факты. Я надеюсь, что, когда ситуация станет ужасной, вы дадите мне свое руководство, как делали это в прошлом. Вы все еще хотите видеть леди Вексин?
Она вздернула подбородок.
— Да.
Я постучала в дверь.
— Ее Милость Калдения ка рет Магрен хочет видеть леди Вексин Дион-Диан.
Дверь распахнулась, и мужчина-служитель в вуали с подведенными темным карандашом глазами, широкими плечами и загорелыми мускулистыми руками с поклоном пригласил нас войти. Мы последовали за ним внутрь.
Дверь вела во внутренний двор, вымощенный светло-коричневым камнем. Вокруг него вился ручей, впадая в широкий пруд. Красивые деревья с Фортуны склонились над голубым прудом, как стройные женщины, роняя в воду свои длинные ветви с лимонно-желтыми листьями. Богато украшенный деревянный павильон, примостившийся на берегу, утопал в пышных деревьях и декоративных кустарниках, усыпанных кроваво-красными цветами размером с большой пион. В павильоне леди Вексин полулежала в шезлонге, потягивая чай из чашки в форме цветка.
Она променяла свое великолепное золотое дерево на маленькую корону из сверкающих зеленых драгоценных камней, которая, вероятно, стоила миллионы, но казалась скромной по сравнению с ним. Шоколадно-коричневая прозрачная юбка скрывала ее ноги, закрепленная широким поясом светло-коричневого цвета, расшитым золотом. Пояс обвивался вокруг ее бедер, застегнутый на месте искусной золотой брошью, демонстрирующей зеленый драгоценный камень размером с грецкий орех. Бледно-розово-золотой топ обтягивал ее пышную грудь, оставляя обнаженным мягкий живот. Еще один широкий полупрозрачный пояс, на этот раз зеленого цвета, завершал наряд, стратегически ниспадая на плечи и талию. Она была босиком, и дюжина тонких браслетов украшала ее запястья и лодыжки.
Она увидела Калдению и поднялась одним плавным движением, склонив голову. Ее темные глаза сверкнули.
— Летере Оливионе! Вы оказываете мне честь.
— Приветствую, — сказала Калдения, ее лицо излучало угрозу. Ее Милость — воплощение радости.
Леди Вексин опустилась на кушетку. Все, что она делала, было прекрасно. Она была похожа на одаренного художника, который рисовал своим телом, а не кистью.
Появились слуги, поставили чай и закуски на боковой столик и бесшумно удалились, как ярко раскрашенные призраки.
Калдения внимательно посмотрела на леди Вексин, которая потягивала чай и хлопала ресницами.
— Ты похожа на свою мать. Она рассказывала обо мне?
— Да, Летере Оливионе. Довольно часто. — Леди Вексин кивнула, выражение ее лица стало серьезным и лишенным какой-либо хитрости.
— Тогда это будет быстрее и проще. Если ты помешаешь моим планам, я убью каждое существо в твоем маленьком Храме и взорву планету, на которой они находятся.
Тогда ладно.
— О, боже мой! — Леди Вексин открыла глаза так широко, как только могла.
Калдения прищурилась. Леди Вексин смотрела на нее в ответ с воплощенной невинностью.
Прошло несколько мгновений.
— Дина, — сказала Калдения. — Пожалуйста, оставь нас.
Я посмотрела на нее.
— Я не причиню ей вреда, — сказала Калдения.
Здорово. Теперь, если я откажусь, она воспримет это как оскорбление. Калдения никогда не нарушала данных мне обещаний, но всегда все могло произойти в первый раз.
— Вы хотите позволить Ее Милости остаться в ваших покоях? — уточнила я.
— Да, — сказала леди Вексин. — Это благословение — находиться в ее присутствии.
Благословение — это один из способов выразить это.
— Если у вас возникнут какие-либо трудности, назовите мое имя.
— Я так и сделаю, — пообещала она с серьезным выражением лица.
Почему у меня возникло ощущение, что надо мной потешаются?
Они обе смотрели на меня. Обе гостьи попросили уединения для своей беседы. Я мало, что могла сделать.
— Очень хорошо.
Я пошла прочь от павильона. Нравилось ей это или нет, «Гертруда Хант» была избранным убежищем Калдении. Мне просто оставалось надеяться, что она это помнит.
ЯМА ДУШЕГУБОВ БЫЛА 50 ЯРДОВ В ПОПЕРЕЧНИКЕ И 200 ЯРДОВ В ГЛУБИНУ. Даже если бы они встали друг на друга, они не смогли бы выбраться из нее. Три фута мутной воды, обогащенной питательными веществами, затопили края дна ямы. В центре небольшой островок предлагал немного сухой земли. Вверху мощный источник света имитировал лавандовое солнце планеты душегубов, меняя цвет между красным утренним, фиолетово-синим дневным и темно-фиолетовым вечерним.