Груня так и потянулась к этой сильной, волевой женщине, доверчиво, как к матери, прижалась к ней.
— Добрый ты, девка, урожай взяла! — полуобняв ее за плечи, говорила Паша Коврова. — У меня вон в колхозе дочка звеном верховодит, но ей до тебя еще далеко. Мало учатся, читают, думают, все норовят силой взять. А я им говорю: хватит одним горбом, надо умом побеждать. Нас этому советская власть учит. Так, что ли?
— Да, да, — соглашалась Груня. — Вы мне про себя, Прасковья Ивановна, расскажите: как это вы с таким делом справляетесь? Ведь редкому мужчине под силу!
— Стараюсь, девка, стараюсь, — отвечала Паша Коврова. — А ты чего робкая такая? Тревожишься?
— Ага…
— Ничего, не робей, все обойдется, — успокаивала Паша, но Груня чувствовала, что и сама она волнуется не меньше ее. — Ведь к родной своей партии идем — чего нам бояться? А тебе и совсем не стоит… Это вон мне по моим годам вроде плохо, если краснеть придется…
В приемную вошли еще два человека: беловолосый чубатый парень, — потому, как он прятал в карманы свои красные кулаки со следами неотмывающейся копоти, Груня решила, что он тракторист, — и молодой, нервно потирающий руки учитель. Они начали ходить вдоль стен, разглядывая картины, пока Паша не сказала им, чтоб они перестали волноваться и присаживались рядком — так-то оно веселее! Груня познакомилась с учителем и трактористом, и ей почему-то казалось, что она давно сроднилась с ними в работе.
И когда явился сам Новопашин, они плечо к плечу все вчетвером плотно сидели на диване. Улыбаясь, он поздоровался со всеми за руку и прошел в кабинет.
С этого момента Груня потеряла ощущение времени. В приемной почему-то стало шумно, хотя народу будто в не прибавилось: Паша Коврова что-то доказывала учителю, звенел телефон, и секретарша то и дело снимала трубку, тракторист листал «Краткий курс».
Груня вдруг с ужасом подумала о том, что бюро райкома, конечно, не утвердит ее кандидатом партии. Ведь она в «Кратком курсе» и то не разобрала все как следует. Особенно трудной была четвертая глава. «Ведь все просто и ясно написано, — думала она, с нескрываемой завистью поглядывая на тракториста, — а я сколько раз читала, а чувствую, еще не до всего дошла, не все мне открылось!»
Гулко, с медлительной торжественностью стали бить большие стенные часы. Груня машинально начала считать удары и, хотя глядела на светлый круг циферблата, спуталась.
Пашу Коврову пригласили в кабинет. Груня слышала, как гудел за дверью ее голос, смотрела на притихшего, отложившего книгу тракториста. Она встала и начала ходить по комнате, трогала пылавшие щеки, смотрела в окно. За палисадом, на пруду плавали белые гуси, садилось солнце — точно выплескивалась через край горы огненная лава, пруд до дна был охвачен пламенем, гуси тихо покачивались на розовой ленивой волне.
Груня не знала, сколько времени пробыла а кабинете Паша Коврова, но когда та, сияющая, разрумяненная, показалась на порожке, она бросилась к ней.
— Ну что, Прасковья Ивановна? Что?
— Милая ты моя, — разнеженно и тихо сказала, словно пропела, Паша Коврова, — дай я тебя поцелую! — Она прижала к себе Груню, в глазах ее блестели слезы. — Ой, какая я счастливая!.. Иди, тебе велели…
— Мне? — переспросила Груня.
Паша Коврова кивнула ей, и Груня, замирая от внутренней дрожи, открыла дверь в кабинет.
Она быстро оглядела всех сидящих за длинным, похожим на букву «Т» столом, и даже Новопашин и Ракитин показались ей сейчас строгими и недоступными.
— Садитесь, — пригласил Новопашин, но Груня продолжала стоять и смотреть на всех.
— Здравствуйте, — сказала она.
Новопашин снова пригласил ее, и она села, положив дрожащие руки на затянутый фиолетовым плюшем стол. Перед ней сверкал графин с водой, стояла розовая раковина пепельницы, неподалеку лежала маленькая черная трубочка секретаря, и, взглянув на нее, Груня начала понемногу успокаиваться.
Когда ей задали первый вопрос и попросили рассказать о себе, в сознании Груни вдруг наступила удивительная ясность. Она улыбнулась и, чуточку заикаясь и краснея, начала рассказывать. Новопашин кивнул ей: довольно, но она продолжала говорить, и он, улыбаясь, повторил свою просьбу.
— Почему вы хотите быть членом партии? — услышала Груня, обернулась, но так и не догадалась, кто же задал ей этот вопрос.
Все смотрели на нее с одобряющей внимательностью, и она вдруг подумала, что ей совсем нечего волноваться. Рядом сидели старшие тозарищи, которые всегда помогут ей, если она ошибется.