Беркли промолчала, но не шевельнулась, давая понять, что не намерена подчиняться.
- Что ж, предлагаю компромисс, - сказал Андерсон. - Ты позволишь нам обыскать тебя, соблюдая максимум приличий. - Поняв, что Беркли откажется, он скучающим тоном проговорил:
- Да, я знаю, ты закричишь, но что толку? Мистер Джейнуэй примчится сюда, а вот тебе придется пуститься в крайне неприятные объяснения. Не уверен, что ты успеешь что-нибудь втолковать ему, прежде чем он заплатит жизнью за вмешательство в наши дела. Поняла, к чему я клоню? Да, вижу, поняла. Выбор за тобой. Кому же тебя обыскивать - мне или ты предпочтешь мистера Денисона? Не спеши с ответом, я даю тебе несколько секунд.
При виде его любезной улыбки Беркли похолодела. Она оставалась на месте лишь потому, что была не в силах двигаться. Ее глаза следили за Андерсоном, который неторопливо приблизился к окну и выглянул наружу. Он держался уверенно и непринужденно.
- Если вы позволите мне сходить в свой номер, я принесу вам серьгу, устало промолвила Беркли.
Андерсон повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло торжество.
- Вот видите, Денисон, как просто оказалось решить наше затруднение. Он пристально посмотрел на Беркли:
- Признаться, дорогая, меня огорчает, что вы до сих пор избегаете моих прикосновений. Я надеялся, что мистер Джейнуэй поможет мне преодолеть вашу неприязнь. Вы ведь были ему хорошей женой, не правда ли?
Бледные щеки Беркли залились румянцем. Ошеломленная, она не заметила неудовольствия Андерсона. А между тем тот злился, что ему не удалось рассердить ее.
- А чьего ублюдка она носит в своем чреве, Андерсон? - осведомился Гаррет.
Потрясенный Андерсон замер, а Беркли, воспользовавшись представившимся случаем, метнулась к двери и схватилась за ручку. Гаррет перехватил ее, и все же она успела приоткрыть дверь на несколько дюймов. Однако Гаррет тут же захлопнул дверь и налег на нее всем телом. Беркли вырвалась и отступила, охваченная страхом.
- Это правда? - Андерсон скользнул взглядом по ее животу. - Ты беременна от него? - Забыв о том, что Беркли не терпит его прикосновений и что может закричать, если ее тронут хоть пальцем, он грубо обхватил ее талию. Другая его ладонь легла на живот Беркли. - Господи, - пробор-мотал Андерсон, - ты собралась родить ему ребенка?
К горлу Беркли подступила тошнота, и Андерсон, заметив это, убрал руки. Она отшатнулась от него и, обхватив себя руками, наклонилась. Ладонь Гаррета легла на шею Беркли, подталкивая к софе и пригибая ее голову к коленям. Чуть больше минуты она провела в этом положении, приказывая себе глубоко дышать.
Рука Гаррета, лежавшая на шее Беркли, казалась невыносимо тяжелой. Высокий воротник платья скрывал золотую цепочку и подвешенную на ней серьгу, но Беркли явственно ощущала ее и опасалась, что Гаррет тоже нащупает украшение.
- Дышите, - велел Гаррет, склонившись над Беркли. Кровь то приливала к ее лицу, то отливала от него. Глаза Беркли были закрыты. Гаррет взглянул на Андерсона:
- С меня довольно. Как только она оправится, мы вместе с ней отправимся за серьгой.
Андерсон, сидевший на подлокотнике кресла, пропустил слова Гаррета мимо ушей, его внимание было приковано к жене.
- Я не стану растить чужого выродка, Беркли. Однажды мне пришлось это сделать, поскольку у меня не было выбора, но больше такое не повторится. Тебе придется избавиться от ребенка.
- Ради Бога, Шоу, - оборвал его Гаррет. - Не надо сейчас об этом.
- Заткнитесь, - отозвался Аидерсон. - Ты поняла, Беркли? Я найду в городе человека, который обо всем позаботится. В Сан-Франциско полно подпольных акушеров. Так что не беспокойся. Нас щедро вознаградят за серьгу, и я найму тебе врача.
Беркли вздрогнула. Почувствовав, что Гаррет убрал руку, она подняла голову. В ее взгляде застыла мрачная решимость.
- Я думала, ты обрадуешься, - сказала она. - Ведь после моей смерти ты мог бы жениться и на этом ребенке.
У Андерсона чесались руки, но он знал, что Гаррет против рукоприкладства. В его душе еще сохранялись крупицы совести, однако Андерсон до сих пор не уяснил, далеко ли простираются границы его нравственности. Что, если ребенок брата небезразличен ему? Андерсон бросил взгляд на спутника;
- Что-то не припомню, у вас есть дети?
Гаррет выпрямился:
- Нет. Моя жена никак не забеременеет.
- В таком случае этот ребенок мог бы стать вашим наследником. Мы с вами не сомневаемся, что Беркли беременна от вашего драгоценного братца. Андерсон подумал, что в известном смысле отпрыск Грэма представляет собой большую ценность, чем серьга. - Если, конечно, вы согласитесь признать его. Или это трудно? Я слышал, Денисоны не склонны признавать своих внебрачных детей.
- Что вы имеете в виду, Андерсон? Говорите прямо, - холодно осведомился Гаррет.
Андерсон пожал плечами:
- Может, я неверно понял слова одного человека... Впрочем, сейчас это не имеет значения. Простите, если чем-то вас задел.
Он увидел, что Беркли пришла в себя, дышит ровнее и порозовела.
- Серьгу, мадам! - потребовал Андерсон. - Придется потревожить вас просьбой отдать серьгу, потом я оставлю вас в покое.
Он протянул Беркли руку, но та не приняла ее. Она поднялась, размышляя над загадочным замечанием Андерсона.
- Дайте мне минуту. Я скоро вернусь.
- Я пойду свами. - Гаррет любезно улыбнулся.
- Полагаете, это разумно? - спросила Беркли, собираясь с мыслями. - Мы рискуем застать там Грея. Ваше появление будет нелегко объяснить.
- Мой брат покинул отель. Мы видели, как он уходил.
- Наше пребывание здесь слишком затянулось, - вмешался Андерсон. Беркли права. Вполне возможно, что мистер Джейнуэй уже вернулся. Лучше я пойду с ней. Джейнуэй не знает меня.
Гаррет колебался. Он не хотел попадаться на глаза брату, но не доверял Андерсону и его жене.
- Что ж. Даю вам несколько минут. Но не больше. Андерсон подвел Беркли к двери, элегантным жестом распахнул ее и предложил идти первой. Она вышла в коридор и тут же остановилась. Андерсон посмотрел в узкую щель, и то, что он увидел, заставило его захлопнуть за Беркли дверь. Он остался в комнате наедине с Гарретом.
- Грей! - воскликнула Беркли, надеясь, что ее голос звучит естественно. - А я как раз отправилась тебя встречать, увидев, как ты входишь в "Феникс".
Грей, удивленно посмотрев на жену, поцеловал ее в щеку.
- Значит, ты простила меня?
Знай Грей, в чем дело, он мог бы просить прощения за любые свои проступки - истинные и воображаемые. В эту минуту воспоминания о ссоре начисто выветрились из головы Беркли. Прильнув к губам мужа, она постаралась забыться в жарком, страстном поцелуе. Ее руки обвились вокруг шеи Грея.
Он чуть приподнял ее, прижимая к себе и отвечая на поцелуй. Наконец Грей нехотя оторвался и прошептал:
- По этому коридору то и дело ходят люди.
Беркли кивнула:
- Я хочу лечь с тобой.
Грей потянулся к двери ее бывшего номера.
- Нет! - Она прижалась к нему всем телом. - Не здесь. В нашей кровати.
Грей улыбнулся:
- Во время шторма годится любая гавань. Но если ветер дует в другую сторону...
Беркли схватила его за руку и потащила по коридору.
Грей перекатился на бок и приподнялся на локте. Беркли лежала неподвижно, прижавшись к нему. Запах лаванды смешивался с ее мускусным ароматом. Обнаженные плечи Беркли прикрывало стеганое одеяло, но Грей чувствовал, как к его шее прикасается ее влажная кожа. На ее лицо упали светлые прядки волос. Пальцы Грея легко скользнули по шелковистым колечкам. Беркли не шевельнулась, но Грей чувствовал, что она не спит,
Молчание и отчужденность жены озадачивали его. Все время, что они провели в постели, Грея не покидало странное ощущение, будто Беркли старается отдалиться от него даже тогда, когда их тела сливались в одно. Более того, в эти мгновения ее отчужденность ощущалась сильнее всего. Хорошо зная ее. Грей понял: что-то случилось. Его охватила тревога, связанная именно с Беркли.
Он был бы рад обнять жену, прижать к себе, окружить кольцом своих рук и развеять ее страхи. Но Беркли было нужно иное. Словно угадав его намерения, она поцелуем заставила Грея молчать и целовала до тех пор, пока он не забыл обо всем на свете. А когда тревожные мысли вернулись к нему, глаза Беркли уже потемнели от страсти, и Грею оставалось лишь сделать то, чего она, как ему казалось, ждет от него.